Международная конференция "Попечение Церкви о душевнобольных. Церковь и психиатрия: грани сотрудничества"

Ниже публикуются доклады участников конференции "Попечение Церкви о душевнобольных. Церковь и психиатрия: грани сотрудничества", 26-27.11.2021 г., Москва (продолжение)

Религиозный фанатизм и религиозный бред

Копейко Г.И., Орехова П.В., ФГБНУ"Научный центр психического здоровья"

В настоящее время проблема религиозного фанатизма, носящая мультидисциплинарный характер, приобрела особую значимость. Руководствуясь различными подходами (социологическими, политологическими, философскими, историческими, медицинскими, юридическими и т.д.), специалисты по-разному смотрят на данную проблему и даже неоднозначно определяют сам термин [1, 2, 3, 4]. Одни считают, что слово "фанатизм" происходит от греческого "танатос" - бог смерти в античной мифологии, подчеркивая тем самым, что быть фанатиком - это значит быть преданным чему-либо до смерти [5]. Другие авторы убеждены, что термин "фанатизм" произошел от латинского слова "fanatismus", следовательно фанатик - человек иступленный, неистовый, охваченный экстазом, доведенный до крайней степени возбуждения и приверженности определенным взглядам [6]. Специалисты, исследующие проблему фанатизма, подчеркивают, что при фанатизме имеют место, по крайней мере, две составляющие: особая личность и наличие особой доминирующей идеи; они определяют фанатизм как состояние, связанное с определенной личностной структурой и характеризующееся убежденностью, фиксацией на суженных системах ценностей, что сочетается с высокой степенью идентификации человека с этими ценностями, интенсивностью фиксации на этих переживаниях [7, 8]. Такие люди не способны к компромиссу, диалогу с окружающими, а тех, кто высказывает иные взгляды, фанатики рассматривают в качестве врагов, по отношению к которым используются все средства борьбы, и не обращается внимание на возможные последствия.

Взглянем на данную проблему с клинической точки зрения. Как уже было отмечено, фанатизм возникает у личностей особого типа с паранойяльным складом характера, при этом у них появляются сверхценные идеи, во власти которых они потом оказываются. Эти идеи заполняют их психику и оказывают доминирующее влияние на поведение. Такой точки зрения придерживался П.Б. Ганнушкин, он описывал религиозных фанатиков как "безразлично холодных или требовательно строгих,…человеческое горе их не трогает, а бездушная жестокость составляет их свойство" [9]. Главная сила фанатиков заключается в несокрушимой воле, которая помогает им проводить то, что они считают нужным, что делает их опасными для общества.

Сверхценные идеи, описанные впервые немецким психиатром С. Wernicke [10], или вернее сверхценные образования, вовлекают всю сферу сознания больного, связаны с аффективно-кататимными механизмами. Б.В. Шостакович [11] писал: "Сверхценные идеи представляют собой тесно связанные с особенностями личности убеждения, возникающие под влиянием реальной ситуации, логически разработаны, приобретают чрезмерно важное значение в силу большой эмоциональной заряженности и занимают доминирующее место в сознании человека, влияя на его поступки и поведение". Сверхценные образования отличаются высокой эмоциональной насыщенностью, стойкостью, полной убежденностью, и, как правило, не могут корригироваться противоположными представлениями.

Специалисты выделяют эссенциальный (первичный/классический) фанатизм и индуцированный (инфицированный) [7]. По содержанию фанатизм делится на политический, правовой, национально-расовый, также существует фанатизм в таких сферах как спорт, искусство и здоровье.

Предметом нашего краткого рассмотрения сегодня будет религиозный фанатизм в его наиболее типичных вариантах. Религиозный фанатизм возникает вследствие кризиса религиозной идентичности индивида и представляет крайнюю, потенциально опасную для общества форму религиозности индивида или группы, которая активно вторгается и негативно воздействует на мировоззренческие убеждения других верующих [1]. В этих случаях имеет место экстремальная форма религиозности. Фанатизм есть "извращенное дитя религии" по Вольтеру, так как религиозный фанатик видит себя носителем высшей правды, считает себя оружием в руках Бога.

Важнейшей особенностью людей с фанатизмом являются антисоциальная направленность их поведения, систематическое нарушение общественных норм, тенденция к саморазрушению вплоть до суицида. Фанатизм всегда "мрачен и жесток", фанатики - это судьи, которые выносят смертные приговоры тем, кто думает иначе, чем они. Как пишет П.Б. Ганнушкин, нередко под руководством фанатиков совершались "изуверские дела, чудовищные преступления: самоистязания, пытки, мучительства, убийства"; при фанатизме имеет место "нелепая ярость людей, которых ослепила злоба" [9]. Примером могут служить религиозные войны (1618-1648 гг.) между протестантами и католиками, коллективные самоубийства старообрядцев-беспоповцев в конце XVII-XIX веков, террористические акты 11 сентября 2001 года и другие события.

Фанатизм обладает деструктивной силой, разрушающей общество, как это мы видим в последние десятилетия на примере компаний, развязанных вокруг ИНН, штрих-кода, отказа от паспорта, ожидания конца света. В подобных случаях на религиозных людей с фанатической верой уже не действовали обращения ни Патриарха, ни духовников.

Следует упомянуть и о другой довольно многочисленной группе так называемых фанатиков чувств - восторженных приверженцев религиозных сект. Они служат слепым орудием для осуществления целей вождей, быстро попадают в беспрекословное подчинение и находятся исключительно во власти одного аффекта, эмоционального настроя. Они полностью некритичны к тому, что является их обожествленным объектом поклонения. В этих случаях большую роль играют конкретные социальные условия, а именно, социальная неустроенность, социальная дезадаптированность, плохая приспособленность к действительности.

Необходимо сказать несколько слов об отличии истинной религиозной веры от религиозного фанатизма. Обратимся к примеру из святоотеческого наследия. В Древнем Патерике описан случай, когда авва Макарий Великий, "идя в Нитрийскую гору в сопровождении ученика своего, повелел этому ученику идти несколько впереди себя. Ученик, ушедши на некоторое расстояние вперед, повстречался с идольским жрецом, который куда-то очень спешил, неся большой отрубок дерева. Ученик воскликнул ему: куда бежишь, демон? Жрец, рассердившись, прибил его жестоко, оставил едва дышавшим и снова поспешно продолжал путь свой. Прошедши немного, он встретился с блаженным Макарием, который приветствовал его так: здравствуй, трудолюбец, здравствуй! Жрец, удивившись, отвечал: что нашел ты во мне доброго, чтоб приветствовать меня? Старец сказал: сделал я тебе приветствие, потому что увидел тебя трудящимся и заботливо спешащим куда-то. Жрец на это: от приветствия твоего я пришел в умиление и понял, что ты - великий служитель Бога, напротив того, другой, не знаю какой, окаянный монах, повстречавшись со мною, обругал меня; за то я и прибил его. С этими словами он пал к ногам Макария, обнял их и воскликнул: не оставлю тебя, доколе не сделаешь меня монахом. Они пошли вместе. Дошедши до того места, где лежал избитый монах, они подняли его и отнесли на руках в церковь, потому что он не мог идти… Жрец принял христианство, а потом и монашество; наставленные примером его многие из идолопоклонников обратились к христианству. По этому случаю сказал авва Макарий: слово гордое и злое направляет к злу и добрых людей, а слово смиренное и благое обращает к добру и злых людей" (Отечник епископа Игнатия Брянчанинова).

Таким образом, мы видим, что христианство призывает ненавидеть грех, но любить грешника. Неверно считать, что для спасения нужно совершить всего лишь определенный набор поступков (самосожжение, телесный пост вплоть до смерти от истощения, многочасовые ночные бдения), при которых выполнение телесных подвигов, религиозных обрядов, т.е. буквы закона, выступает вместо жертвенной любви к ближнему. Для фанатика слепое следование религиозным правилам, приверженность той или иной догме ценнее другого человека; иными словами, для таких людей "суббота важнее человека". Гораздо сложнее жить во Христе, прислушиваться к тем ближним, которых посылает Господь, и встречать их со смиренной и жертвенной любовью Христовой. Фанатик видит только погибающих людей и благодарит Бога, что он не таков, как все прочие люди, думает, что все погибнут, а он один спасется.

Важно подчеркнуть, что в случае развития эндогенного заболевания, особенно на начальных его этапах, сверхценное образование с религиозным содержанием создает ошибочную картину традиционного религиозного мировоззрения. В дальнейшем сверхценные идеи трансформируются в сверхценный бред, который является психологически понятным и словно бы основан на религиозных убеждениях. Последующее видоизменение психопатологической симптоматики, наступающее, как правило, через 5-8 лет после начала болезни, выражается в смене сверхценных образований расстройством более тяжелого регистра - интерпретативным бредом. Малосистематизированные нестойкие бредовые идеи постепенно трансформируются в сложную паранойяльную систему, бредовые идеи религиозного характера расширяются, присоединяются бредовые идеи отношения, преследования, захватывающие все большее число мнимых недоброжелателей. В результате происходит полная переоценка собственной личности, развивается бред величия, а в некоторых случаях и галлюцинаторные проявления, которые очень быстро принимают характер вербального императивного галлюциноза. Таким образом, болезнь переходит на параноидный этап развития. На этом этапе все поведение больных определяется религиозным бредом и часто приводит к тяжелым и опасным актам агрессии.

Важно подчеркнуть, что религиозный бред, в отличие от сверхценных образований, не определяется складом личности, и содержание его может находиться в резком противоречии как с последним, так и с объективно существующими в обществе религиозными традициями.

К одной из особенностей религиозного бреда, в частности бреда конца света религиозного содержания, относится специфическое деструктивное бредовое поведение. По данным, полученным в ФГБНУ НЦПЗ, у каждого десятого больного с бредом религиозного содержания было выявлено поведение, характеризующееся отчетливым асоциальным и/или антисоциальным характером.

Наиболее подробно этот аспект описал К. Ясперс [12], который считал, что для окружающих лиц такие больные могут быть крайне опасны, особенно "на высоте развития описываемого душевного расстройства, вследствие своей готовности на фанатические действия". По мнению автора, самыми частыми насильственными деяниями бывают: нападения на духовных лиц, нарушение порядка при богослужении, осквернение храмов и кощунство над иконами, нередко больные убивают любимых ими лиц. Сумасшествие подобного рода может приобретать судебное или общественное значение ещё вследствие того, что такие больные часто отказываются от повиновения установленным законам и распоряжениям. Для самих себя больные с религиозным бредом могут быть опасны вследствие отказа от пищи и самоистязания, доходящего в ряде случаев до самораспинания на кресте.

По данным современных исследователей [13, 14, 15, 16], важной особенностью эндогенных психозов с религиозной фабулой бреда является специфическая форма бредового поведения, связанная с высоким риском несуицидальных аутодеструктивных действий (нанесение проникающих ранений глаз, аутокастрация) и суицидальных, а также, в отдельных случаях, и гетероагрессивных. В.Э. Пашковский [17] одним из первых разработал подробную классификацию особенностей поведения таких больных. Некоторые исследователи [18] в своей работе описывали аутодеструктивное поведение больных с религиозным бредом конца света, которые неверно трактовали текст Евангелия от Матфея, как призыв к нанесению себе телесных повреждений.

Одним из примеров случаев бреда религиозного содержания, сопровождаемого агрессией, может быть ассоциирование себя с антихристом [15]. Авторы приводят пример пациента, с детства вовлеченного в активную религиозную протестантскую жизнь, который похищал и насиловал двух женщин. Он считал свои действия приемлемыми, поскольку, как антихрист, он мог побудить их вступить в половой акт и мог сделать это с применением силы, т.к. он являлся злом.

Torres P. в своей работе по изучению агрессии и жесткого поведения выделяет понятие "апокалиптический терроризм", приводя в пример такие деструктивные религиозные организации, как "Аум Синрике", "ИГИЛ", "CSA". Идеологической основой всех этих организаций являются представления о том, что современный мир необходимо уничтожить, чтобы спасти и очистить. Неверно интерпретируя тексты главных религиозных трактатов, лидеры данных экстремистских группировок, вместе со своими многочисленными последователями, устраивали террористические акты по всему миру [19].

В случаях, когда близкие никак не препятствуют бредовому поведению больных и, напротив, поддерживают их бредовые убеждения, можно говорить об индуцированном бреде - бредовом расстройстве, которое развивается у близкого человека или у группы людей, связанных тесной эмоциональной связью с бредовым больным. В этой ситуации они полностью разделяют бредовые убеждения больного и, соответственно, не способны обратиться за необходимой врачебной помощью, так как сами нуждаются в ней, при этом критика, как к состоянию "индуктора", так и к собственному состоянию отсутствует.

По данным многочисленных исследователей, религиозный бред имеет худший прогноз по сравнению с бредовыми расстройствами, имеющими иную, нерелигиозную фабулу. Это выражается в более поздних сроках поступления больных на лечение из-за отсутствия критики к своему состоянию, в значительной тяжести психопатологических расстройств из-за отсутствия своевременной и адекватной терапии, в более глубоких нарушениях социального функционирования, а также в необходимости повторных госпитализаций.

При наличии религиозного бреда бредовые построения имеют фабулу псевдорелигиозных концепций, которые, как правило, содержат нелепую и причудливую смесь идей из различных религиозных систем. Психическое заболевание способствует отчуждению как от людей, придерживающихся традиционных для данного общества ценностей, так и от собственной семьи. Подобные пациенты чаще всего не поддерживают контактов с религиозной общиной и вступают в конфронтацию со своими духовниками из-за негативного настроя в отношении традиционных религиозных институтов. Пациенты с религиозным бредом обнаруживают высокую степень некритичности, ригидности, у больных имеют место черты личностного дефекта.

Литература:

1. Кузнецова М. Н. Религиозный фанатизм: понятие, сущность и пути преодоления. Автореф. дисс. канд. философских наук, Омск- 2003.
2. Токтоматов О. К. Фанатизм как личностный и социальный феномен Автореф. дисс. канд. философск. наук, Улан-Удэ - 2018.
3. Шарипова Э. М. Социокультурная специфика религиозного фанатизма. Автореф. дисс. канд. социол. наук, Тюмень - 2014.
4. Яхьяев М. Я. Религиозный фанатизм как социально-исторический феномен. Автореф док. дис. философских наук, Махачкала - 2006.
5. Залевский Г. В. Фанатизм как проблема духовного здоровья личности и общества. Сообщение 1. Психоисторическая характеристика / Г. В. Залевский // Сибирский психологический журнал. 2007. № 26. С. 67.
6. Советский энциклопедический словарь. Изд-во "Советская энциклопедия, М.: 1980. 1409 с.
7. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия - М.: Академический проект, Екатеринбург: "Деловая книга", 2000. 464 с.
8. Ахмедова Х. Б. Фанатизм и идея мести у лиц, имеющих посттравматические стрессовые расстройства // Социальная и клиническая психиатрия, 2003. №2. С. 24-32.
9. Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика, Н. Новгород: Изд-во НГМД, 1998. - 128 с.
10. Wernicke C., Grundriss der Psychiatrie. Leipzig 1900. S. 576.
11. Шостакович Б. В. Расстройства личности (психопатии) в судебно-психиатрической практике. М., 2006.172 с.
12. Ясперс К. Общая психопатология. Пер. Акопян Л.О. Практика. 1997; 1-1056.
13. Пашковский В.Э. Психопатологические аспекты религиозно-археического бреда. Журнал Психическое здоровье, 2010; 77-84.
14. Reeves R.R., Liberto V. Suicide Associated with the Antichrist Delusion. J Forensic Sci 2006. 51:411-412.
15. Silva, J.A., Leong, G.B., Weinstock, R. Violent behaviors associated with the antichrist delusion. ASTM International, 1997 №42.
16. Каледа В.Г., Попович У.О., Романенко Н.В., Копейко Г.И. Религиозный бред при юношеском эндогенном приступообразном психозе. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова 2017; 117(12): 13-20.
17. Пашковский В.Э. О клиническом значении религиозно-архаического бредового комплекса. Социальная и клиническая психиатрия; 2012; 22(2):43-48.
18. Schwerkoske, J.P., Caplan, J.P., Benfond, D.M. Self-Mutilation and Biblical Delusions: A review. Psychosomatics 2012; 53:327-333.
19. Torres P. Who would destroy the world? Omnical agents and related phenomena. Aggression and Violent behavior, 2018 39: 129-138.

Интеграция психически больных в церковную жизнь: пастырское и медицинское сопровождение

Магай А.И., Солохина Т.А., ФГБНУ НЦПЗ, Москва, Россия

Введение в проблему

Место духовно-ориентированной терапии эндогенных психически больных определяется значимостью духовной модели в диагностике и терапии психических расстройств. В процессе помощи пациентам с религиозным мировоззрением необходимо учитывать аксиосемантические особенности данной категории больных, а психолого-социальный контекст должен быть расширен в сторону духовного уровня. Терапевтические воздействия должны быть дифференцированы на разных уровнях - индивидуальном, семейном, общественном, а также конфессиональном, что способствует актуализации религиозного ресурса. Исследователями отмечаются разнообразные положительные функции религиозного мировоззрения, способствующие формированию устойчивых ремиссий в случае хронической психической патологии (Копейко Г.И. с соавт., 2021; Ферхаген П., 2020).

О помощи больным с психической патологией

В научной литературе можно встретить описание специальных методик реабилитации больных, куда входят как индивидуальные, так и групповые формы работы. Среди них наибольшее распространение получили тренинги социальных навыков, общения, самоуважения, уверенного поведения, независимого проживания, обучение умению справляться с остаточными симптомами психоза, семейная терапия. Адекватное и своевременное применение этих подходов обеспечивает успешность и эффективность психосоциальной терапии и реабилитации психически больных. Практика подобной работы свидетельствует о необходимости использования элементов реабилитации в ближайшее время после выхода пациента из острого состояния, когда он имеет возможность в той или иной степени адекватно воспринимать окружающую реальность.

Использование реабилитационных мероприятий помогает пациенту почувствовать автономность своего функционирования и испытывать ответственность за свое состояние. Поддержка со стороны семьи, врачей и мультидисциплинарной команды специалистов в случае возникновения трудностей или обострений заболевания помогает пациентам сформировать собственный стиль поведения, который может быть максимально приближен к полноценному здоровому образу жизни. Значительное место в этом процессе занимают стратегии управления комплаенсом, которые включают в себя повышение безопасности и улучшение переносимости лекарств, психообразование пациентов и их близких, соблюдение самим врачом клинических рекомендаций (R. Gray et al., 2002; J. Kane et al, 2006).

Место общественно-ориентированных видов помощи

Исследование различных реабилитационных программ и форм оказания психиатрической помощи на современном этапе в различных странах свидетельствует о широком распространении внебольничных подходов. Изучение передового мирового опыта психосоциальной реабилитации привело ряд специалистов к выводу, что использование групповых методик психосоциальной и когнитивной реабилитации способствует совершенствованию системы социальной адаптации больных и дальнейшему развитию психосоциальной реабилитации. Большое значение приобретают общественно ориентированные виды психиатрической помощи, становлению которых способствовало доказательство негативного влияния на пациентов с психическими заболеваниями продолжительного пребывания в институциональных условиях (социальная депривация), осознание необходимости включения в организацию психиатрической помощи разнообразных потребностей пациентов и социальной поддержки, желание пациентов выбирать и контролировать оказываемую им помощь при условии независимого проживания в обществе. Нельзя не отметить и случаи злоупотреблений со стороны медицинского персонала при институциональных формах помощи. Психосоциальная терапия и реабилитация, реализуемые общественными организациями в рамках деятельности по охране психического здоровья, оказываются эффективными благодаря возможности использовать разнообразные ресурсы социальных сообществ на стадии восстановления и ресоциализации лиц с психическими расстройствами.

В современных экономических и социальных условиях жизни в России возрастает значение социально ориентированных некоммерческих организаций и общественного сектора в системе психиатрической помощи. В значительном количестве случаев помощь в такого рода организациях оказывается волонтерами, имеющими специальное профессиональное образование (врачи, психологи, психотерапевты, социальные работники), либо добровольцами, прошедшими специальную подготовку. Контроль за подготовкой волонтеров, как правило, осуществляются силами общественных организаций, однако, наиболее целесообразным является обучение волонтеров специализированным психообразовательным программам на базе научно-обоснованных технологий при научно-исследовательских клинических центрах (Копейко Г.И., Солохина Т.А. с соавт., 2020).

Комплексная помощь больным с психической патологией

Помощь больным эндогенными психическими заболеваниями должна включать медико-биологическую терапию, психосоциальную и социотерапевтическую реабилитацию. Необходимо использование психообразовательных технологий в рамках создания терапевтического сообщества. Развитие европейской и мировой исследовательской мысли в вопросах лечения психически больных с религиозным мировоззрением предполагает наличие ресурсов для решения проблемы в самой личности человека, а терапевтические усилия должны быть направлены на изменение образа мыслей и действий пациента, и, в конечном счете, изменение всего образа жизни человека. Подобное мы можем встретить как в получившей широкое распространение технике мотивационного консультирования (Miller W.R., Rollnick S., 2012), так и в социоэкологическом подходе (Hudolin V., 2013), нашедшем применение в амбулаторной семейно-ориентированной программе помощи людям с расстройствами поведения (Zoricic Z., 2019). Для выработки навыка здоровой семейной жизни необходимо использовать системную семейную психотерапию (Nastasic P., 2017).

Влияние духовного компонента на жизнь психически больного

Последние десятилетия ознаменовались фундаментальными исследованиями в области религиозной психиатрии (Koenig H.G, 2012; Van Praag H.M., 2013), в которых отмечена необходимость использования духовного ресурса в работе с душевнобольными, имеющими религиозное мировоззрение. Van Praag утверждает, что религиозность присуща человеку, является атрибутом человеческого разума, укоренена в самом нашем существе, генетически предопределена. Влияние религиозного фактора, обладающего "протекторной" функцией в случае злоупотребления психоактивными веществами, определяет обратную корреляцию насыщенности религиозной жизни и интенсивности злоупотребления психоактивными веществами (Chamberlain & Hall, 2000; Koenig et al, 2001; Koenig, 2005). Как правило, общепринятые в религиозной общине модели поведения и особым образом настраиваемая социальная поддержка в рамках конфессионально-ориентированных социальных сетей направлены на формирование сообщества, осуществляющего функцию "материнской поддержки". В ряде случаев принадлежность к религиозной общине способствует формированию нравственных ценностей, которые антагонистичны злоупотреблению психоактивными веществами.

Верующие с тяжелой хронической психической болезнью обладают большей мотивацией на духовную поддержку, так как религиозные убеждения позволяют обрести смысл в жизни и обрести душевный комфорт (Mohr S., Brandt P.Y., Borras L. et al. 2006). Ценностная духовно-ориентированная переориентация приводит к ослаблению поддельных привязанностей и позволяет погрузиться в отношения любви к Богу.

Научные исследования у людей, практикующих традиционные религии, свидетельствуют о положительном влиянии духовных и мистических переживаний на показатели общего психического здоровья, что выражается в лучшем качестве межличностных отношений, более низком уровне тревоги, более позитивном взгляде на жизнь в целом (Newberg A. et al., 2002). Allport считает, что помощь человеку в ситуации наличия актуальных проблем и экзистенциальных исканий может заключаться в переходе от внешней религиозной ориентации к зрелой, всеобъемлющей, внутренней религиозности (Allport G., 1967).

Принципы духовно-ориентированной терапии

Современные реабилитационные программы, целостно рассматривающие природу коморбидных расстройств, в своей основе могут использовать принципы терапевтического сообщества, семейный системный подход, представления о совладающем поведении или копинг-стратегиях, а также духовно-ориентированные модели помощи больным. Исследование религиозных копинг-стратегий у верующих больных позволило выявить наиболее эффективные религиозные стратегии, которые могут быть использованы в реабилитации больных, страдающих эндогенными психическими расстройствами: 1) религиозные методы сохранения базовых ценностей жизни - консервация традиционных ценностей и смыслов; 2) стратегия социальной поддержки через религиозную общину; 3) методы религиозного трансформационного копинга; 4) религиозная копинг-стратегия обретения эмоционально-комфортного состояния, которое дает религиозная вера (утешение, успокоение, прощение, примирение) (Verhagen P., 2019, Pargament K.I. et al, 2014).

В духовно-ориентированных моделях, использующих религиозный копинг, основанный на внутреннем присутствии живого Слова и Святого Духа, используются религиозная вера и практики для поддержания религиозных способов совладания, а также религиозные учения для обсуждения иррациональных верований и для оспаривания негативных знаний, подчеркивается важность молитвы и христианского содержания в терапии, применяются христианские духовные обоснования процедур когнитивно-поведенческой терапии (а именно, для противопоставления иррациональным мыслям). Религиозно-ориентированная стратегия прощения основана на модели REACH, где R - вспомни об обиде, E - посочувствуй обидчику, A - альтруистический дар, С - выбор прощения, H - удерживание прощения. Покаяние становится результатом ценностно-смыслового преображения личности в результате религиозной жизни на основе религиозной веры и учения (Worthington E.L. et al, 2016).

Реабилитационные программы, использующие духовно-ориентированную терапию

В России с 1992 года реализуется мультидисциплинарная программа амбулаторной помощи эндогенным психически больным с коморбидными аддиктивными расстройствами, включающая в себя духовно-ориентированную терапию. Программа использует ресурсы государственной системы помощи психически больным на базе ФГБНУ НЦПЗ, методологию семейных клубов трезвости по методу Владимира Худолина, опыт пастырского душепопечения в условиях церковных приходов Русской Православной Церкви (Бабурин А.Н., 2015). Сочетанное использование биологической терапии, психосоциотерапевтических процедур, а также духовно-ориентированной терапии определяет эффективность помощи коморбидным больным с аддиктивными расстройствами.

В 2020 году на базе успешной реабилитационной программы для больных с психическими заболеваниями, реализуемой РБОО "Семья и психическое здоровье", осуществляется комплекс мероприятий духовно-ориентированной направленности, среди которых групповая работа в малых терапевтических группах, групповые встречи с родственниками пациентов с использованием духовно-ориентированного диалога по методологи Т.А. Флоренской, обсуждение вопросов духовной жизни пациентов в аспекте практики религиозной жизни в Церкви. Под руководством представителей профессионального сообщества реализована мультидисциплинарная модель помощи, позволяющая использовать богатый набор профилактических и реабилитационных процедур (Солохина Т.А. с соавт., 2018).

Структура мероприятий, используемых в данных программах, позволяет сформулировать основные принципы и подходы интеграции психически больных с эндогенными психическими заболеваниями в жизнь церковной общины в сотрудничестве с профессиональным сообществом.

К принципиальным положениям комплексной программы необходимо отнести следующее:

• в оказании реабилитационной помощи важен индивидуальный подход, обеспеченный содружественной работой мультидисциплинарной командой специалистов: необходимо сотрудничество психиатра и врача-нарколога с клиническим психологом, священником, специалистом по социальной работе;
• восстановление социального статуса, сопряженного с возвращением профессионального и семейного благополучия, достигается благодаря участию пациента и членов его семьи в работе терапевтического сообщества во внестационарных или амбулаторных условиях;
• неотъемлемой частью реабилитации является добровольное вовлечение пациентов и членов их семей в религиозную православную общину, с присущими жизни в такой общине церковными таинствами, участием в богослужениях, беседами со священником на духовные вопросы, разъяснением основ православной аскетики;
• в процессе реабилитации, благодаря механизмам группового общения, даже в случае отсутствия всех членов семьи пациента, необходимо стремиться к актуализации семейного типа общения и установлению социальной поддержки в условиях сложившейся социальной сети;
• помимо амбулаторной групповой работы используется широкий набор социореабилитационных мероприятий, таких как паломничества, спортивные и творческие события, выездные лагеря и встречи участников реабилитации в рамках фестивалей и форумов.

В организационном плане основным координатором помощи эндогенным психически больным на базе духовно-ориентированного подхода в системе общественно-ориентированной помощи является социально ориентированная общественная организация - Межрегиональное общественное движение в поддержку семейных клубов трезвости. Преимуществом подобной формы организации реабилитационной деятельности является активное участие волонтеров, прошедших специальную подготовку, использование ресурса конфессионального сообщества, повышение мотивации к лечению и реабилитации благодаря улучшению социального функционирования и терапии средой, постоянное взаимодействие больных с мультидисциплинарной бригадой специалистов.

Программа включает в себя терапевтический и реабилитационный модули. Терапевтический модуль реализуется в государственном медицинском учреждении (ФГБНУ НЦПЗ), где осуществляются диагностика и подбор медикаментозной терапии, а также комплексное медицинское лечение по основному психическому заболеванию. Амбулаторные встречи в рамках терапевтического сообщества проходят один раз в неделю на протяжении 2 часов. Модератором встречи являются профессиональный врач-психиатр, а также волонтеры, прошедшие специальную подготовку. В ходе участия в реабилитационном модуле больные выбирают различные уровни вовлеченности в деятельность программы. На начальном уровне больные на протяжении одного года принимают участие в занятиях реабилитационных групп. На расширенном уровне программы, начиная со второго года, больные и их родственники активно участвуют в различных мероприятиях в рамках реабилитационного модуля.

Значение мультидисциплинарной команды

Мультидисциплинарный принцип, лежащий в основе работы программы, предполагает сотрудничество команды специалистов на каждом уровне работы. В терапевтическом сообществе профессиональную курацию осуществляет клинический психолог, врач-психиатр или волонтер, прошедший специальную подготовку в рамках реабилитационной программы, который взаимодействует с духовником общины, а также с врачами-психиатрами в психиатрическом учреждении для достижения успешного и стабильного функционирования сообщества. Специалист является руководителем, или координатором, который помогает в налаживании связей сообщества с церковным приходом и другими организациями, включая психиатрический клинический центр. Координатор организует внутреннюю жизнь сообщества, напоминает его участникам о необходимости соблюдать внутренние правила группы, взаимодействовать с духовником и церковным приходом, обращаться за помощью к медицинским специалистам в случае необходимости. Содружественная работа команды, состоящей из священника, руководителя терапевтического сообщества, врача-специалиста в психиатрическом учреждении, куда больной обращается в случае необходимости, обеспечивает успешность реабилитационной программы, осуществляемой общественной организацией на церковном приходе.

Особенно важным является участие священника в деятельности терапевтической общины, который, являясь штатным священником прихода, также выступает духовником сообщества и помогает в удовлетворении актуальных духовных потребностей его участников. Практический опыт церковной жизни, заинтересованное отношение священнослужителя к жизни подопечных сообщества, а также необходимые знания в области психиатрии, приобретаемые священником в процессе подготовки к церковному служению, создают необходимые условия для плодотворной и эффективной помощи больным в структуре общественно-ориентированной части реабилитационной деятельности.

Психообразовательные программы для волонтеров

Преемственность лечебного процесса и реабилитационных мероприятий обеспечивается необходимой специальной подготовкой волонтеров, осуществляющих свою деятельность в рамках организации. Для этих целей может быть использована психообразовательная программа, разработанная на базе ФГБНУ НЦПЗ и реализуемая в Школе волонтера.

В Школе волонтеров предоставляются знания по актуальным вопросам психиатрии и наркологии, психотерапии и семейной психологии, социальной педагогики и духовной аскетики, проводятся тренинговые занятия и мастер-классы. К психосоциальным тренингам необходимо отнести занятия по развитию социальных навыков (общения), методов совладания с негативными эмоциями и проблемно-разрешающего поведения. Мастер-классы по арт-терапии могут включать в себя кинотерапию, изготовление изделий из подручных средств, другие виды совместной деятельности. Эти виды психосоциальных вмешательств должны дополнять психообразование, формируя систему знаний, навыков, умений ведущих терапевтических групп, которые во время практической работы смогут помочь участникам программы в предотвращении рецидивов болезни, повышении стрессоустойчивости, комплайентности, социальной компетентности.

Базовыми положениями программы в работе терапевтических групп являются:

• использование комплексной четырехчастной модели (биопсихосоциодуховной), согласно которой изменения личности, возникающие в процессе прогрессирования расстройств поведения в результате психических заболеваний, могут подвергаться коррекции, а течение заболеваний может иметь благоприятный прогноз в результате формирования устойчивой и длительной ремиссии;
• вовлеченность в реабилитационный процесс и содружественная работа мультидисциплинарной команды специалистов, что обеспечивает наиболее полный терапевтический эффект и сочетание различных видов помощи - медикаментозное лечение, психосоциальную поддержку, социотерапевтические процедуры и духовно-ориентированную помощь;
• достижение ремиссии является результатом добровольного сотрудничества специалистов, пациента и членов его семьи на пути осознанного изменения всего личностного уклада и, как следствие, образа жизни;
• комплексная реабилитация достигается в условиях функционирования терапевтического сообщества в структуре некоммерческой организации при непосредственной научной и методической поддержке профильных государственных медицинских учреждений.

Значение духовно-ориентированной терапии для реабилитационного процесса может рассматриваться с позиций религиозных копинг-стратегий:

1. Религиозная вера способствует обретению смысла и цели в жизни, что особенно проявляется в переживаниях болезни, страданий и смерти. В этом случае религиозная вера способствует укреплению личности и повышает способность переносить тяжелые жизненные испытания.
2. Религиозный опыт положительно влияет на чувство контроля над ситуацией. Человек, испытывающий жизненные сложности и утрачивающий способность контролировать ситуацию, обращается к Богу, который способен позаботиться о человеке в любом случае. В случае хронической болезни ощущение заботы является крайне необходимым и оказывает благотворное влияние на выздоровление или облегчение страданий.
3. Люди с религиозными переживаниями испытывают чувство благополучия, которое является следствием испытываемых верующим человеком положительных эмоций, таких как радость и чувство благодарности. В то же время религиозное мировоззрение помогает справляться с негативными чувствами, такими как гнев, а также развивает умение прощать обиды.
4. Религиозная организация формирует в человеке чувства родства и связанности общими ценностями и смыслами. Благодаря тому, что члены религиозной организации ощущают себя единомышленниками, происходит развитие отношений в сообществе, образуются тесные взаимосвязи среди участников общины. Религиозное сообщество становится источником дополнительных ресурсов для нуждающихся в помощи.
5. Религиозное мировоззрение обладает способностью к трансформации ценностно-смысловых образований личности, благодаря чему происходит переориентация во взглядах и обретается иная направленность в поступках человека.

В процессе реализации программы происходит изменение жизненного стиля больных на основе религиозного мировоззрения, социальная поддержка среди больных и их родственников, обучение членов семей новому репертуару социальных навыков, а также освоение нового опыта семейного взаимодействия в связи с психическим заболеванием одного из ее членов. Осуществляется предоставление дополнительных возможностей в кризисных ситуациях.

Важной частью участия в программе реабилитации является посещение групповых занятий в рамках терапевтических встреч, а также активная позиция, направленная на достижение терапевтических целей. Ограничениями для участия в программе в этом случае являются противопоказания для групповой работы, а также несоблюдение условий занятий и встреч в группе.

Список литературы:

1. Копейко Г. И., Борисова О. А., Казьмина О. Ю. Религиозные копинг-стратегии в реабилитации психически больных //Психиатрия. - 2016. - №. 2. - С. 40-49. Копейко Г. И., Борисова О. А., Казьмина О. Ю. Религиозные копинг-стратегии в реабилитации психически больных // Психиатрия. - 2016. - №. 2. - С. 40-49.
2. Семейные клубы трезвости как подход в реабилитации лиц, зависимых от употребления алкоголя и их созависимых родственников / А. Н. Бабурин, Е. А. Соборникова, А. И. Магай, Е. А. Казьмина // Сочетанная патология в психиатрии и наркологии: проблемы диагностики, терапии, реабилитации, ресоциализации : материалы Третьей ежегодной научно-практической конференции с международным участием, Москва, 15-16 ноября 2016 года / Российский университет дружбы народов. - Москва: Российский университет дружбы народов (РУДН), 2016. - С. 91-94.
3. Семейные клубы трезвости: современные технологии психосоциальной реабилитации людей с религиозным мировоззрением / Г. И. Копейко, А. Н. Бабурин, Е. А. Соборникова [и др.] ; Под ред. Г.И. Копейко, О.А. Борисовой, А.Н. Бабурина, Т.А. Солохиной, А.И. Магая. - МАКС Пресс : ООО "МАКС Пресс", 2020. - 88 с. - ISBN 978-5-317-06481-5.
4. Солохина Т. А. и др. Инновационно-реформаторский потенциал общественной организации "Семья и психическое здоровье" //Психиатрия. - 2018. - Т. 79. - №. 3. - С. 13-22.
5. Ферхаген, П. Процветание человека как многообещающая концепция на стыке религии и психиатрии / П. Ферхаген // Психическое здоровье и религиозный мистический опыт : Материалы международной конференции, Москва, 07-08 ноября 2019 года / отв. ред.: Г. И. Копейко, О. А. Борисова. - Санкт-Петербург: ООО "Скифия-принт", 2020. - С. 141-150.
6. Allport, Gordon W. Becoming. Basic considerations for a psychology of personality. - New-Haven-London, Yale Univ. press, 1967. - 106 p
7. Andrew Newberg, M.D., Eugene D'Aquili, M.D., Ph.D. and Vince Rause. Why God Won't Go Away: Brain Sctence and the Biology of Belief. New York, Ballantine Books, 2002. P.129-130.
8. Brezovec E., Jezovita Zoricic J. Z. The role of social integration in the Clubs of Treated Alcoholics in Croatia //Interdisciplinary Description of Complex Systems: INDECS. - 2020. - Т. 18. - №. 1. - С. 26-35.
9. Brezovec, E., & Jezovita Zoricic, J. Z. (2020). The role of social integration in the Clubs of Treated Alcoholics in Croatia. Interdisciplinary Description of Complex Systems: INDECS, 18(1), 26-35.
10. Chamberlain & Hall, 2000: pp. 189-197; Koenig et al, 2001: pp. 169-172; Koenig, 2005: pp. 109-112
11. Gray, R., Wykes, T., & Gournay, K. (2002). From compliance to concordance: a review of the literature on interventions to enhance compliance with antipsychotic medication. Journal of Psychiatric and Mental Health Nursing, 9(3), 277-284.
12. Hudolin V. (ed.). Social psychiatry. - Springer Science & Business Media, 2013.
13. Miller W. R., Rollnick S. Motivational interviewing: Helping people change. - Guilford press, 2012.
14. Mohr S., Brandt P. Y., Borras L. et al. Toward an integration of religiousness and spirituality into the psychosocial dimension of schizophrenia // Am J Psychiatry. 2006; 163:1952-9).
15. Mutton C., Ross H. Where your treasure is, there will your heart be also [microform]: the Gospel, according to Matthew, Ottawa: National Library of Canada, 2001: 172-198.
16. Nastasic, P. (2020). Development of the Family System-therapeutic Approach in the Addiction Treatment in Serbia. Interdisciplinary Description of Complex Systems: INDECS, 18(1), 1-14.
17. Van Os, J., Burns, T., Cavallaro, R., Leucht, S., Peuskens, J., Helldin, L., ... & Kane, J. M. (2006). Standardized remission criteria in schizophrenia. Acta Psychiatrica Scandinavica, 113(2), 91-95.
18. Van Praag, H. M. (2013). Religiosity, a personality trait to be reckoned within psychiatry. World Psychiatry, 12(1), 33.
19. Worthington, E. L. (2019). An update of the REACH Forgiveness model: Psychoeducation in groups, do-it-yourself formats, couple enrichment, religious congregations, and as an adjunct to psychotherapy (pp. 277-287). Routledge.

Религиозные смыслы: постнеклассическое понимание

Немцев Алексей Викторович - кандидат психологических наук, преподаватель Томской духовной семинарии

Общеизвестным является тот факт, что с момента появления научной психологии в 1879 году она оказывала влияние на развитие психиатрии. Такие светила отечественной и мировой психиатрии, как В.М. Бехтерев, С.С. Корсаков, Э. Крепелин, физиолог И.П. Павлов, в начале своего научного пути учились в психологической лаборатории В. Вундта в Лейпциге, а потом использовали полученные знания в своей работе [3].

И если в конце XIX века взаимный интерес касался преимущественно элементарных психических функций - памяти, внимания, то в начале XXI века в фокусе интереса - смыслы и ценности. А смыслы и ценности, по меткому выражению крупнейшего отечественного психолога А.Н. Леонтьева, - "высшая математика" психологии.

К этой сложной теме уместно подойти, исходя из представлений о развитии психологии как науки. С точки зрения концепции философии науки В.С. Степина [7], все науки, как естественные, так и гуманитарные, прошли два этапа своего развития - этап классической науки и этап неклассической - и сейчас находятся на постнеклассическом этапе. Логика перехода от одного этапа к другому состоит во все большем включении субъекта познания (исследователя) в картину реальности. Приходит понимание, что изучаемая реальность не существует сама по себе, а зависит от самого факта исследования, методов исследования и даже ценностей исследователя.

Развитие психологии от классического этапа к постнеклассическому прослеживал в своих трудах отечественный психолог Клочко В.Е. [2, 4], собственный научный путь которого начинался с исследования процессов мышления в "школе" О.К. Тихомирова, а закончился постулированием духовной составляющей психики как главной в построении человеком своего жизненного мира. Основываясь на подходе В.Е. Клочко, проследим, как развитие научного мышления влияет на понимание психики в целом и на понимание религиозной психики в частности.

На классическом этапе ведущей категорией является отражение. Психика отражает объективную реальность. Как в зеркале, в психике оказывается все то, что есть в реальности. Философ К. Поппер предложил такой образ: сознание (и психика) - "бадья", в которую наливаются все факты внешнего мира. Получается, что сознание и психика "пассивны". Для классического этапа характерна линейная причинность - причина порождает следствие и никак иначе.

Классический этап развития психологии ставит перед психологией религии следующие вопросы: если психика отражает реальность, то какую реальность отражают религиозные переживания? Если у каждого переживания свои причины, то что является причиной религиозного переживания? И это, как не странно, влечет вопрос: есть ли Бог? Потому что, если есть Бог, то религиозные переживания отражают реальность божественного бытия. А если Бога нет, то не являются ли религиозные переживания болезненными проявлениями психики, наряду с бредом и галлюцинациями, предметом которых также являются несуществующие или искаженные объекты и связи?

Таким образом, на классическом этапе сама религия может быть поставлена под сомнение: не является ли религия болезнью? З. Фрейд, А. Бек, А. Эллис считали, что сама религия, даже в лице лучших ее представителей, болезненна, является формой невроза или следствием иррациональных убеждений [9, 11].

На неклассическом этапе происходит смена взгляда на психику через отказ от категории "отражение". Лев Семенович Выготский, которого называют "Моцартом психологии", прямо говорит, что главная роль психики - не отражать, а "субъективно искажать действительность в пользу организма" [1, С. 347]. Его образ [там же] - "глаз, который видел бы все, именно поэтому не видел бы ничего", - указывает на избирательность психики и сознания в пользу человека. Даже здоровый человек может увидеть ограниченность своего восприятия реальности, когда ему открываются какие-либо факты, которые он никогда не замечал, потому что не был к этому готов, или его психика "хранила" его от этих фактов. Прожекторная теория сознания, по терминологии Поппера, как раз и указывает на то, что луч внимания или активной деятельности направлен на определенную часть реальности.

Взамен объективной реальности появляется понятие "жизненного мира" человека. Линейная причинность сменяется системной (в т.ч. в психиатрии и наркологии): причина может быть следствием, а следствие причиной [6]. В науке развиваются диатез-стресс модель, биопсихосоциальная модель и биопсихосоциодуховная модель. Эти модели призваны разрешить вопрос, периодически появляющийся в практике психолога, психиатра, нарколога: событие повлияло на человека, или человек склонен воспринимать только такие события?

На этом этапе психология религии не ставит вопрос: отражают ли религиозные переживания объективную реальность? Религиозность воспринимается как одно из свойств человека. Стоит другой вопрос: какова религиозность конкретного человека - здорова или патологична? Примером может служить выявление Г. Олпортом внутренней и внешней религиозности [5]. Исследования показали, что внутренне принятая религиозность связана с большей адаптивностью, психологическим здоровьем, пониманием другого, в то время как внешняя религиозность, являющаяся следствием привычки, культурной традиции, связана с большей агрессивностью, стереотипами и предубеждениями [10].

Можно упомянуть и В. Франкла, который говорил о том, что наличие духовного (религиозного) смысла может интегрировать личность человека, оздоровить его психику. В то время как отсутствие религиозного смысла или нераскрытая религиозность может быть одной из причин ноогенного невроза, характеризующегося переживанием отсутствия осмысленности жизни [8].

На постнеклассическом этапе психология приходит к пониманию того, что психика создает реальность: из объективной реальности она формирует жизненный мир человека. На этом этапе практически невозможно обойтись без понятия "дух", который воспринимается как вершина психики. Дух порождает реальность человеческого бытия путем трансляции смыслов и отношений человека в окружающую реальность. Именно он обеспечивает создание из нейтральной, равнодушной по отношению к человеку реальности "мир для человека", его жизненный мир [4].

Жизненных миров оказывается целое множество. Они подвергаются интерпретации. Это приводит психологию религии к вопросу: в чем смысл религиозной жизни для конкретного человека? Данный ракурс задает, с одной стороны, поле для множественных толкований религиозной жизни, но специалисту, оказывающему помощь человеку с психическими расстройствами, это позволяет задать следующий вопрос: какой из смыслов религиозной жизни наиболее способствует здоровью конкретного человека?

В качестве иллюстрации практического применения постнеклассического подхода можно привести клинический пример, связанный с поиском наиболее здорового смысла религиозных переживаний. В частном порядке к нам за психологической помощью обратилась А., женщина, 39 л. Основными жалобами были жалобы на "голоса бесов" угрожающего характера, звучащие внутри и стремящиеся свести с ума. Голоса, преследовавшие ее в течение 9 лет, были преимущественно мужские, звучали в голове, но иногда проецировались и во вне. 2 года назад она раскрыла их врачу-психиатру в связи с тем, что они чрезмерно усилились, мешали работать, общаться с близкими. Ей был выставлен диагноз "F25 шизоаффективное расстройство", что привело к увольнению с работы (трудилась воспитателем детского сада), увеличению напряженности в семейных отношениях. Муж запретил ей ходить в церковь, так как, по ее словам, голоса усиливались после посещения церкви. Сын 16-ти лет также остро переживал ситуацию.

Клиентка интерпретировала эти голоса как голоса нечистых духов, появившихся из-за невыполненного обещания Богу. Она просила у Бога помощи в рождении сына, за что обещала воспитывать его в вере (не являясь, кстати, практикующей верующей на тот момент). Не выполнив свое обещание, она пришла в храм в следующий раз только через 7 лет и в этот момент почувствовала "вселение". В момент пика заболевания, случившегося два года назад, голоса угрожали свести ее с ума, что должно было привести к тому, что она бы полностью оказалась в их власти - власти бесов - и в настоящей жизни, и попала бы в ад в будущем. Последнее сильно беспокоило клиентку, так как страх мучений после смерти был главным поводом посещения храма.

Перед нами не стоял вопрос о сущности голосов, уточнения диагноза, так как психиатрическая помощь была оказана, и женщина продолжала ее получать в виде амбулаторного лечения, имевшего определенный положительный эффект - отсутствие обострений в течение 2 лет. Поэтому религиозность женщины мы разделили на две составляющие: патологические переживания ("голоса нечистых духов"), которые не поддавались психологической коррекции и являлись "мишенью" фармакологического воздействия, и личностное (смысловое) отношение к патологическим религиозным переживаниям и религиозной жизни вообще. В частности, мы подвергли сомнению убежденность женщины в правдивости логической связи: "голоса" - "сумасшествие" - "состояние без Бога" - "попадание в ад". Мы привели примеры более снисходительного отношения Церкви к людям, имеющим психические расстройства: например, отпевание людей, совершивших суицидальные попытки на пике психического расстройства, более милосердное отношение святых к людям с нарушенной душевной организацией. Мы позволили себе предположить, что Бог также может быть более милосерден к людям, имеющим психические расстройства. То есть рассмотрели, насколько убеждение в причинно-следственной связи "сумасшествие" - "ад" соответствует позиции христианства, стремясь показать неразумность этой связи.

Второй и главной "мишенью" смыслового анализа была убежденность женщины в том, что ее патологические религиозные переживания и есть суть религиозной жизни. Мы спросили ее, как соотносятся негативные последствия этих переживаний (увольнение с работы, увеличение напряженности в семье) с целью христианской жизни? И хотя размышления над этим вопросом не привели к немедленному переключению на истинные религиозные смыслы, которые всегда связаны с другими людьми (напр., родственниками, коллегами), - это было бы чудом, - но мы подвергли сомнению значимость патологических переживаний, разрушающих естественный уклад жизни. После консультации женщина отмечала облегчение своего состояния. В катамнезе - через полгода после первой встречи - отмечалось возвращение к социальной жизни (трудоустройство на новую работу канцелярского типа, соответствующую психическим ресурсам), большая значимость взаимоотношений с родными в структуре переживаний клиентки и пр.

Следующим - перспективным - этапом консультирования может стать обретение подлинной религиозности. Религиозность не как снятие страха ада, а религиозность как поиск смыслов в той жизни, которую ей дал Бог (в отношениях с людьми, в реализации собственных талантов).

Подводя итог, можно отметить, что усложнение научного мышления (от классического к постнеклассическому) приводит к упрощению вопросов, которые ставит психология религии - от вопроса "Есть ли Бог?" к вопросу "В чем смысл религиозной жизни для конкретного человека?" Это избавляет специалиста, оказывающего помощь в сфере психического здоровья, от не свойственных его профессии мировоззренческих дискуссий, позволяет понять смысловую сферу жизненного мира человека и совместно с человеком искать религиозный смысл, который будет способствовать восстановлению и укреплению его здоровья.

Литература

1. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Собрание сочинений: в 6 т. / Л.С. Выготский; под ред. А.Р. Лурия, М.Г. Ярошевского. - М.: Педагогика, 1982. - Т. 1.: Вопросы теории и истории психологии. - С. 291-436.
2. Галажинский Э.В., Клочко В.Е. Категория "отношение" в психологии в свете парадигмальной динамики науки // Мир психологии. - 2011. - Т.68, №4. - С.14-31.
3. Зейгарник Б.В. Патопсихология / Б.В. Зейгарник. - М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1976. - 240 с.
4. Клочко В.Е. Проблема сознания в психологии: постнеклассический ракурс // Вест. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 2013. - №4. - С.20-35.
5. Олпорт Г. Личность в психологии / Г. Олпорт. СПб., М.: "Ювента", "КСП+", 1998. - 345 с.
6. Семичов С.Б. Системный подход и социально-биологическая проблема в психиатрии // Проблемы системного подхода в психиатрии. Рига, 1977. - С. 39-43.
7. Степин В.С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция / В.С. Степин. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 743 с.
8. Франкл В.Э. Основы логотерапии. Психотерапия и религия / В.Э. Франкл. - СПб: Речь, 2000. - 286 с.
9. Фрейд З. Будущее одной иллюзии // Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. М.: Ренессанс, 1991. - С. 17-64.
10. Hunsberger B. Religion, Meaning, and Prejudice / B. Hunsberger, L.M. Jackson // Journal of Social Issues. - 2005. - Vol. 61. - №4. - P. 807-826.
11. Lukoff D. DSM-IV religious and spiritual problems [Электронный ресурс] / D. Lukoff. - URL: http://www.spiritualcompetency.com/dsm4/ dsmrsproblem.pdf (дата обращения: 29.10.2021).

Доманифестный этап при первых психотических приступах с религиозным содержанием в юношеском возрасте

Попович У.О., ФГБНУ "Научный центр психического здоровья", Москва

Актуальность. Ранние этапы шизофрении являются определяющими для дальнейшего течения и исходов заболевания [1, 2]. Особенно актуально это для доманифестных этапов первых психотических приступов с религиозным бредом, в первую очередь, из-за отсутствия четкой дифференциации нормальной религиозности от патологической [3, 4] и, как следствие, сравнительно более длинного периода нелеченого психотического состояния. Пациенты с религиозным бредом позже оказываются под наблюдением психиатров, у этих пациентов сильнее нарушается социальная адаптация, отмечается высокая частота повторных госпитализаций; ввиду более позднего обращения и остроты состояния назначается больше препаратов, прогноз и исходы подобных состояний закономерно хуже [5, 6]. Существующие работы на тему доманифестных этапов при приступообразных психозах с религиозным бредом демонстрируют противоречивые результаты: одни исследователи утверждают, что религиозность сама по себе не является патопластическим фактором формирования религиозного бреда [7, 8, 9], не отрицая, однако, того факта, что религиозность часто придает специфические черты истерическим, депрессивным состояниям [10]; по данным других, религиозность в преморбиде соответствуют большей частоте возникновения религиозной бредовой фабулы в структуре психотического приступа [11, 12].

В современной литературе стали общепринятыми критерии нормальной, здоровой религиозной веры: 1) сосредоточение внимания на Боге; 2) благоговение и любовь; 3) уважение к собственной личности и к убеждениям окружающих; 4) ориентация на хорошие межличностные отношения; 5) осознание своего несовершенства. У психически здоровых лиц сохраняется социальная адаптация, они не насаждают свои религиозные убеждения тем, кто не согласен с их точкой зрения, продолжают заботиться о близких, не замыкаясь только на своей вере, толерантны по отношению к другим вероисповеданиям и конфессиям. При этом выделяются такие понятия, как внешняя и внутренняя религиозность Проявления внешней религиозности обусловлены привычкой, традицией, социальными требованиями, а также в ряде случаев необходимостью достигать личной выгоды, используя религиозную веру. Внутренняя религиозность характеризуется не демонстрируемым другим людям желанием построить свою жизнь в соответствии с религиозными заповедями, стремлением к духовно-нравственному совершенствованию.

Патологическая религиозность возникает на фоне психических расстройств и характеризуется искажением традиционных религиозных представлений, вытеснением стремления к полноценной духовной жизни, утрированным исполнением религиозных ритуалов. При этом закономерно меняется как религиозное поведение, так и образ жизни пациентов.

Целью исследования является выявление условий формирования религиозного бреда в юношеском возрасте, анализ особенностей преморбида при таких состояниях, анализ корреляций между религиозностью на доманифестном этапе и последующим манифестным психотическим приступом с религиозным бредом различного содержания.

Материалы и методы: в исследование был включен 51 больной мужского пола юношеского возраста (16-25 лет). Все больные были госпитализированы с манифестным психотическим приступом с бредом религиозного содержания (F20, F25 по МКБ-10) в отдел юношеской психиатрии в 2015-2020 гг. (руководитель - проф. В.Г. Каледа) ФГБНУ НЦПЗ (директор - проф. Т.П. Клюшник).

Критериями включения больных в исследование являлись формирование религиозного бреда в структуре психотического приступа в юношеском возрасте (16-25 лет), начало заболевания в подростково-юношеском возрасте.

Критерии исключения: наличие сопутствующей психической, неврологической или соматической патологии.

В исследовании использовали клинико-психопатологический, психометрический (DUREL, PAS) и статистический методы. При статистической обработке для проверки статистических гипотез о степени согласия между номинальными или балльными (ординальными) признаками в исследуемых группах использовали критерий Пирсона ?2. Значимость статистической связи между параметрами (при условии нормальности распределения исследуемой количественной переменной и равенства дисперсий в сравниваемых генеральных совокупностях) оценивали с помощью t-критерия Стьюдента (достоверным считали уровень значимости p<0,05). Вычисления проводили с помощью статистического пакета программ Statistica 8.0 для Windows ("StatSoft", США).

В особом фокусе внимания была религиозность пациентов на доманифестном этапе - воспитание в религиозной семье, отношение к ней пациентов в различные возрастные периоды, особенности возникновения религиозности в случае отсутствия получения религиозного воспитания в детском возрасте, а также ее динамика в связи с развитием психопатологических процессов.

Для психометрической оценки преморбида использовалась шкала PAS (преморбидного функционирования) [13, 14], где оценивается функционирование в плане социальной активности, межперсональных взаимоотношений, учебной и трудовой адаптация в детском, раннем и позднем подростковом возрасте, что позволяет проанализировать уровень функционирования в преморбиде в целом. Коэффициент ниже 0,23 соответствует условной социальной норме, результаты в диапазоне от 0,23 до 0,53 оцениваются как пограничные, показатель выше 0,53 является неблагоприятным, свидетельствуя о низком уровне социального функционирования.

Религиозность пациентов в преморбиде оценивалась по опроснику Религиозный индекс Университета Дьюка (DUREL) [15]. Этот опросник состоит из 5 пунктов, содержит 3 подшкалы: 1) общественная религиозная активность (частота посещения церкви, религиозной общины); 2) личная религиозная активность (молитва, чтение Библии); 3) оценка внутренней религиозности, которой посвящены три вопроса. Каждый пункт оценивается по 5-6 баллов, общая сумма баллов составляет 5-27 и принимается как оценка степени религиозности индивида.

Результаты исследования: в процессе проведенного исследования были изучены доманифестные этапы 51 больного: 11 пациентов с бредом греховности (I тип приступов), 15 - с бредом бесоодержимости (II тип приступов), 20 - с антагонистическим и мессианским бредом (III тип), 5 - с онейроидом религиозного содержания (IV тип).

Приблизительно треть пациентов (15 человек, 29,4%) воспитывались в религиозных семьях. Они относили себя к верующим с детского возраста, их религиозность была расценена как соответствующая критериям нормальной, здоровой веры [16, 17], религия формировала их жизненный уклад и систему ценностей (21-25 баллов по DUREL). На инициальном этапе у трети из них (33%) религиозность приобретала психопатологические черты: религиозный опыт все больше отклонялся от традиционных религиозных норм, религиозность становилась амбивалентной, фанатичной, ригидной, неадекватной актуальным жизненным обстоятельствам [18, 19].

Из четырех типов приступов наибольшее количество баллов по шкале DUREL набрали пациенты IV группы, перенесшие впоследствии манифестный психотический приступ с онейроидом религиозного содержания; у них же был наиболее высокий балл по подшкале внутренней религиозности, однако, необходимо отметить, что их религиозность в 80% случаев не становилась сверхценной на инициальном этапе и не была патологической: религиозные бредовые идеи возникали только на высоте психотического состояния.

Большинство (23 пациента, 45,1%) хотя и называли себя верующими, однако, религиозного воспитания не получали, они не следовали религиозным традициям (11-15 баллов по DUREL, группа "формальная религиозность"), но и здесь по количеству баллов преобладали пациенты с IV типом приступов.

13 больных (25,5%) до начала болезни говорили о себе как об атеистах и набирали минимально возможное количество баллов (5 баллов по DUREL).

Таким образом, было установлено, что для подавляющего большинства пациентов (70,6%) традиционная религиозность с участием в церковной жизни не была характерна до начала заболевания и возникала на инициальном этапе, в том числе, в виде синдрома сверхценных образований - метафизической интоксикации; при этом наиболее часто встречающимся был аффективный вариант (43,1%), когда достаточно быстро формировалось особое религиозное мировоззрение с выраженным аффектом, при этом возникшие убеждения противоречили предшествующим, а само состояние отличалось "экстатичностью" и было, по сути, субпсихотическим [20]. Пациенты говорили, что "поняли все" о своей жизни и жизни родных, "познали Истину через Бога", по-своему интерпретировали религиозную литературу, пытались вовлечь в сферу религиозных интересов родственников, невзирая на их отношение к данному вопросу. На втором месте по частоте встречаемости был классический вариант (17,6%).

У большинства пациентов возникновению сверхценного интереса к религии предшествовали аффективные расстройства, чаще депрессивного полюса.

Наследственность эндогенными психозами у родителей пациентов была отягощена в 15,7 % случаев (8 человек), причем у 3 из них тематика перенесенных психотических состояний была религиозной. У 37,3% пациентов один из родителей имел выраженные патохарактерологические особенности, отмечалось нарушение влечений в виде алкоголизма, депрессивные эпизоды легкой и средней степени, разрешавшиеся без специализированной помощи. Наибольшая наследственная отягощенность как эндогенными психотическими состояниями, так и патохарактерологическими особенностями отмечалась при приступах с бредом бесоодержимости (66,7%).

Что касается онтогенеза, то нормальный онтогенез, предполагающий отсутствие отставания психического и физического развития от возрастной нормы, отмечался в большинстве случаев (20 пациентов, 41,2%). Было установлено, что в изученной когорте больных ускоренный онтогенез отмечался почти у трети пациентов (27,4%) и чаще всего встречался при приступах с антагонистическим и мессианским бредом, а также при онейроидных состояниях с религиозным содержанием.

Наиболее часто у изученной группы больных при всех четырех типах приступов встречались патологический и утрированные типы пубертата (58,9%), когда у подростков отмечалось аддиктивное поведение, в том числе и нехимическая форма зависимости в виде увлечения компьютерными и онлайн играми, была характерна учебная дезадаптация. Для части пациентов из групп с бредом бесоодержимости и антагонистическим бредом был характерен демонстративный отказ от традиционного религиозного уклада семьи, они инициировали конфликты на этой почве, демонстративно отказывались посещать церковь, называли себя "воинствующими атеистами".

Для нормально протекающего пубертатного криза была характерна оппозиция по отношению к родственникам, стремление к самоутверждению, но эти проявления не были патологическими, сохранялись социальная и учебная адаптация, хотя успеваемость могла несколько снижаться, но оставалась удовлетворительной (29,4% случаев).

По преморбидной структуре личности в нашем исследовании преобладали шизоидные (56,9%), на втором месте по частоте встречаемости были психастенические (23,5%), что подтверждается классическими работами Э. Кречмер (1930) [21] и П.Б. Ганнушкина (1907) [22].

Что касается социальной и трудовой адаптации, то большинство пациентов к моменту манифестации получали высшее (45,1 %) или среднее специальное (27,4 %) образование. У относительно небольшого количества больных (15,7 %) на доманифестном этапе отмечалось нарастание негативной симптоматики, они либо не учились и не работали, либо занимались низкоквалифицированным трудом, несмотря на наличие специального образования.

Была установлена значительная роль экзогенных провокаций в возникновении манифестных приступов. Причем психогении (35,5%), после которых возникали реактивные аффективные расстройства, что, по-видимому, способствовало формированию "религиозных исканий", встречались чаще употреблений ПАВ (25,5%) и соматогений (5,9%).

При оценке преморбидного функционирования по шкале PAS было выявлено, что у 51% изученной группы преморбидное функционирование было стабильно удовлетворительным, однако, и у этих пациентов оно имело тенденцию к снижению по мере приближения к манифесту.

Состояние больных с регрессивным типом функционирования (29,4%) более отчетливо ухудшалось к началу юношеского возраста. Во всех возрастных периодах они отличались малоинициативностью, ограничением круга общения. Незначительное количество пациентов (19,6%) соответствовали стабильно неудовлетворительному преморбидному функционированию, что соответствовало малообщительности, пассивности и формализму в общении со сверстниками. Наихудшие показатели здесь демонстрировали пациенты, относящиеся ко II типу приступов (бред бесоодержимости).

При юношеских эндогенных приступообразных психозах с бредом греховности (I тип), зачастую еще в детском возрасте, для пациентов были характерны идеи самообвинения с тематикой греховности и депрессивные аффективные эпизоды, которые разрешались самостоятельно. Так, один из пациентов, перенесший в 7-8 лет последовательно смерть нескольких родственников, утверждал, что это его вина и ответственность, "наказание" за плохое поведение и низкую успеваемость. Другой пациент, воспитывавшийся в религиозной семье, в возрасте 5 лет во время Великого поста оставил в рационе только вареный картофель и хлеб, категорически отказывался от другой еды, причин подобной избирательности в еде объяснить не мог, в течение всего периода поста выглядел грустным, задумчивым, не играл с другими детьми. Начало инициального этапа относилось в среднем к 16-18 годам, чаще всего встречался его аффективный вариант. В качестве экзогенных провокаций более, чем в половине случаев выступали психогении, после чего настроение стойко снижалось, возникали идеи вины перед родственниками и Богом. Характерным был отказ от еды, чрезмерно строгое соблюдение постов. Религиозные каноны утрировались, разрабатывались собственные, более ограничивающие, правила ("чтобы не впадать в грех чревоугодия"), отмечалась значительная (в среднем 15-20 кг) потеря веса. Почти все свободное время проводилось за чтением религиозной литературы, в ущерб учебе, при этом цитаты из Библии, Евангелия воспринимались буквально: так, поскольку "воскресенье - Господний день", они могли бездеятельно сидеть или лежать на протяжении всего дня. Отказывались бриться, несмотря на разрешение духовника. Пропускали работу или учебу, если церковный праздник выпадал на будний день. Недоумение начальства и недовольство родных по этому поводу игнорировалось. Ближе к манифестации приступа возникала растерянность, нерешительность (например, невозможность выбора приоритетного экзамена для подготовки во время сессии, что приводило к отсутствию подготовки в принципе). Пациенты искали помощи в церкви, ставили свечи за "пятерку", молились, "чтобы сдать экзамен". Также могли возникать нелепые по содержанию идеаторные обсессивные расстройства религиозного содержания (например, мысли о том, что обряд Крещения в детском возрасте по каким-то причинам был произведен неправильно), что заставляло совершать многочисленные паломнические поездки в поисках священнослужителя, который проведет обряд "правильно", "как надо". Психотическое состояние, как правило, начиналось подостро.

Большинство пациентов с приступами II типа (бред бесоодержимости) воспитывались в нерелигиозных семьях. Наследственная отягощенность здесь была выраженной: у родителей почти 70% пациентов отмечались эндогенные психотические эпизоды или выраженные патохарактерологические особенности, что создавало неблагоприятные социальные условия проживания. В детском возрасте нередко возникали невротические эпизоды в виде обсессивно-фобических расстройств, были характерны различные страхи.

Нередко в позднем подростковом - раннем юношеском возрасте у пациентов отмечалась аттенуированная психотическая симптоматика: отрывочные слуховые истинные галлюцинаций, "образы", эпизодическое ощущение "открытости мыслей", ощущение "воздействия". В дальнейшем до манифестного приступа психотических эпизодов более не возникало.

К раннему юношескому возрасту (16-17 лет) у пациентов постепенно возникал интерес к сектам, гадалкам, занятиям йогой с медитацией. Сверхценная религиозность возникала здесь несколько позже, чем в остальных группах: к 19-21 году, часто под влиянием знакомых или коллег, которые "приводили в храм", рекомендовали ту или иную тематическую литературу. Инициальные этапы наиболее часто были неврозоподобными или паранойльными: отмечались усиление аутизации, панические атаки со страхом смерти, сенесталгии, которые во время приступа, расширяясь, доходили до уровня сенестопатий и получали трактовку в виде "бесовского воздействия". Нарастала и усиливалась подозрительность: пациенты считали, что в учебном или рабочем коллективе к ним недоброжелательно настроены, на них "навели порчу", по поводу чего молились, подходили с вопросами об этом к священнику. При этом параллельно часто продолжали посещать экстрасенсов, гадалок с целью "снятия порчи" и связанных, по их мнению, с ее действием неприятных ощущений. Постепенно нарастающие когнитивные нарушения способствовали снижению уровня пациентов в профессиональном и учебном плане. Возникали хульные мысли религиозного содержания в храме, дома во время молитв. Подобные мысли также расценивались как результат "порчи", "сглаза".

Нередким тут было стремление уйти в монастырь, причем в качестве причин указывалось либо желание прервать конфликтные отношения с родными, прекратить совместное с ними проживание, либо "благодарность" за то, что Бог "помог" разрешить трудную жизненную ситуацию. Они не хотели быть послушниками, настаивали на пострижении их в монахи как можно скорее, отказывались вдумчиво изучить правила монашеской жизни до пострига. Также пациенты активно планировали поступление в семинарию без четкого понимания обязанностей и особенностей обучения.

Наиболее многочисленную группу составили больные, перенесшие острый психотический приступ с антагонистическим, мессианским бредом (III тип приступов). Для подросткового возраста были характерны циклотимоподобные колебания настроения от кратковременных гипоманиакальных (2-3 дня) до субдепрессивных (2-3 недели). Часть пациентов с подросткового возраста эпизодически проявляли интерес к эзотерическим практикам, мистическим учениям, однако, интерес, в основном, был поверхностным. Эпизодическое употребление ПАВ пациенты объясняли возможностью "открытия канала общения с Богом, потусторонним миром". После они рассказывали, что в состоянии наркотического опьянения получили "ответы на волнующие вопросы", приобщились к "мировой мудрости". Постепенно (в 17-19 лет) интерес к религиозно-мистическим проблемам углублялся, формировался сверхценный интерес к религии, метафизическая интоксикация закономерно протекала по аффективному типу. Пациенты "преобразовывали" комнату сообразно своему понятию о помещении, в котором живет верующий человек: красили стены в однотонные неяркие цвета, почти всю литературу заменяли на религиозную, вешали множество икон, сооружали самодельные алтари. Пациенты этой группы, по сравнению с другими, наиболее часто пытались оказать влияние на родных, "привить" им "единственно правильную религиозность". Они упрямо настаивали на том, чтобы близкие следовали установленным им правилам, правильно и совместно с ними молились, строго соблюдали посты. Любые замечания, указания на заблуждения со стороны духовника воспринимались болезненно или негативно, нередко после этого пациенты меняли церковный приход. Несмотря на такое состояние, трудовая адаптированность длительное время не снижалась. Встречались в этой группе и "тайные побеги" в монастыри, разрывы благополучных отношений с партнерами, родными, когда утром пациент как обычно уходил на работу или учебу, а затем бесследно исчезал и обнаруживался через несколько месяцев в качестве послушника в одном из монастырей, или родные случайно узнавали, что сын уже пострижен в монахи. При этом чувствами близких в этих случаях пациенты пренебрегали, не думали о них, поясняли, что "Бог - важнее всего в жизни".

При IV типе приступов на доманифестном этапе отмечались наиболее отчетливые аффективные расстройства обоих полюсов. В детском возрасте пациенты отличались впечатлительностью, мечтательностью, стремлением к творчеству. В этой группе больные до начала болезни были очень религиозными и воспитывались в религиозных семьях. Как правило, в 16-17 лет у больных впервые возникали стертые аффективные расстройства в виде непродолжительных циклотимоподобных сезонных колебаний настроения. Постепенно аффективные расстройства становились более отчетливыми и глубокими: отмечались как гипоманиакальные состояния с необычной для пациентов повышенной общительностью, легкостью установления контактов и активностью, так и сменяющие их депрессивные. Гипоманиакальные фазы в целом характеризовались повышенной интеллектуальной и творческой продуктивностью, позволяя больному поддерживать хорошую социально-трудовую адаптированность. Однако психотические состояния здесь в 60% случаев развивались именно на фоне маниакального аффекта: продуктивная гипомания с гиперактивностью, стремлением к расширению сферы деятельности, инициативностью постепенно, по мере приближения к началу психотического приступа, приобретала черты маниакального состояния с дисфорией, взбудораженностью. Патологическая религиозность в подавляющем большинстве случаев формировалась непосредственно в структуре психотического приступа, без этапа сверхценных расстройств. Психоз, как правило, манифестировал остро.

Заключение. В процессе проведенного исследования было установлено, что большинство пациентов из когорты не были традиционно религиозными до появления первых симптомов психического заболевания, а сама религиозность, возникшая на начальном этапе шизофренического процесса, отличалась от традиционной по многим показателям в сторону патологической. Если пациенты воспитывались в религиозных семьях, религиозность лишь в трети случаев на инициальном этапе становилась патологической, в подавляющем большинстве наблюдений религиозная тематика бредового уровня у них возникала на высоте острого психотического состояния, не участвуя в формировании фабулы бредовых расстройств на начальном этапе заболевания. Большее значение в формировании психотических приступов с религиозным содержанием имеет наследственная отягощенность, преморбидная структура личности, высокие показатели по шкале PAS. Для подтверждения полученных данных планируется продолжить изучение доманифестных этапов на большей выборке больных.

Список литературы

1. Malla A., Shah J., Lal S. Advances and challenges in early intervention in psychosis. World Psychiatry. 2017 Oct; 16(3):274-275. https://doi.org/10.1002/wps.20453.
2. Lewandowski K.E., Cohen T.R., Ongur D. Cognitive and clinical predictors of community functioning across the psychoses. Psych J. 2020 Apr;9(2):163-173. https://doi.org/10.1002/pchj.356.
3. Войновская О.А. Методологические проблемы дифференциации нормальной и патологической религиозности. Таврический журнал психиатрии. 2010; 14: 1(50): 78-83. [Vojnovskaya O.A. Methodological problems of differentiation of normal and pathological religiosity. Tavricheskij zhurnal psihiatrii. 2010; 14: 1(50): 78-83. (In Russ.).]
4. Воскресенский Б.А., Радионов Д.С. Религиозность и психические расстройства - разграничение нормы и патологии. Неврологический вестник. 2018; 50 (4): 67-69. [Voskresenskij B.A, Radionov D.S. Religiousness and mental disorders - differentiation of norm and pathology. Nevrologicheskij vestnik. 2018; 50 (4): 67-69. (In Russ.).] https://doi.org/10.17816/nb14150.
5. Bhavsar V., Bhugra D. Religious delusions: finding meanings in psychosis. Psychopathology. 2008; 41(3):165-172. https://doi.org/10.1159/000115954.
6. Robles-Garcia R., Lopez-Luna S., Paez F., Escamilla R., Camarena B., Fresan A. History of religious delusions and psychosocial functioning among Mexican patients with paranoid schizophrenia. J Relig Health. 2014 Dec; 53(6):1622-33. https://doi.org/ 10.1007/s10943-013-9727-9.
7. Pfeifer S., Waelty U. Psychopathology and religious commitment--a controlled study. Psychopathology. 1995; 28(2):70-77. https://doi.org/10.1159/000284903.
8. Getz G.E., Fleck D.E., Strakowski S.M. Frequency and severity of religious delusions in Christian patients with psychosis. Psychiatry Res. 2001; 103(1):87-91. https://doi.org/10.1016/s0165-1781(01)00262-1.
9. Rudaleviciene P., Stompe T., Narbekovas A., Raskauskiene N., Bunevicius R. Are religious delusions related to religiosity in schizophrenia? Medicina (Kaunas). 2008; 44(7):529-535. https://doi.org/10.3390/medicina44070068.
10. Meissner W.W. The phenomenology of religious psychopathology. Bull. Menninger Clin. 1991; 55 (3): 281-298.
11. Peters E., Day S., McKenna J., Orbach G. Delusional ideation in religious and psychotic populations. Br J Clin Psychol. 1999; 38(1):83-96. https://doi.org/10.1348/014466599162683.
12. Siddle R., Haddock G., Tarrier N., Faragher E.B. Religious delusions in patients admitted to hospital with schizophrenia. Soc Psychiatry Psychiatr Epidemiol. 2002; 37(3):130-138. doi:10.1007/s001270200005.
13. Cannon-Spoor H.E, Potkin S.G., Wyatt R.J. Measurement of premorbid adjustment in chronic schizophrenia. Schizophr Bull. 1982; 8(3):470-84. https://doi.org/ 10.1093/schbul/8.3.470.
14. Addington J., van Mastrigt S., Addington D. Patterns of premorbid functioning in first-episode psychosis: initial presentation. Schizophr Res. 2003 Jul 1; 62(1-2):23-30. https://doi.org/ 10.1016/s0920-9964(02)00408-5.
15. Koenig H.G., Bussing A. The Duke University Religion Index (DUREL): A Five-Item Measure for Use in Epidemological Studies.Religions. 2010; 1(1):78-85. https://doi.org/10.3390/rel1010078.
16. Arterburn S., Felton J. Toxic Faith: experiencing healing from painful spiritual abuse. Water Brook Press. 2001: 269 p. ISBN 0877888256.
17. Копейко Г.И., Самсонов И.С. Религиозная вера и религиозный бред. Материалы международной конференции (Москва, 7-8 ноября 2019 г.). Психическое здоровье и религиозный опыт. СПб.: Скифия-принт. 2020: 123-132. ISBN 978-5-98620-436-9 [Kopejko G.I., Samsonov I.S. Religioznaya vera i religioznyj bred. Materialy mezhdunarodnoj konferencii (Moskva, 7-8 noyabrya 2019 g.). Psihicheskoe zdorov'e i religioznyj opyt. SPb.: Skifiya-print. 2020: 123-132. ISBN 978-5-98620-436-9 (In Russ.).]
18. Pargament K.I. The Psychology of Religion and Coping: Theory, Research, Practice. New York, Guilford. 1997: 548 p.
19. Sanderson S., Vandenberg B., Paese P. Authentic religious experience or insanity? J Clin Psychol. 1999 May;55(5):607-16. https://doi.org/10.1002/(sici)1097-4679(199905)55:5<607::aid-jclp8>3.0.co;2-8.
20. Дубницкий Л.Б. Клиническая типология состояний "метафизической интоксикации" в юношеском возрасте. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 1977; 3: 432-439. [Dubnickij L.B. Clinical typology of the state of "metaphysical intoxication" in adolescence. Zhurnal nevrologii i psikhiatrii imeni S.S. Korsakova. 1977; 3: 432-439 (In Russ.)].
21. Кречмер Э. Строение тела и характер. Москва-Петроград, Государственное издательство. 1930: 283 с. [Krechmer E. Stroenie tela i harakter. Moskva-Petrograd, Gosudarstvennoe izdatel'stvo. 1930: 283 s. (In Russ.)].
22. Ганнушкин П.Б. Психастенический характер (к учению о патологических характерах). Современная психиатрия. 1907, декабрь: 433-441. [Gannushkin P.B. Psihastenicheskij harakter (k ucheniyu o patologicheskih harakterah). Sovremennaya psihiatriya. 1907, dekabr': 433-441. (In Russ.)].

К началу страницы