Конференция по проблемам зависимости

1-2 октября 2019 года в Санкт-Петербурге в Александро-Невской лавре состоялась международная конференция на тему "Богословское осмысление проблем зависимости: православный и католический взгляд". Конференция была организована Отделом внешних церковных связей Московского Патриархата и Санкт-Петербургской митрополией Русской Православной Церкви в сотрудничестве с благотворительными фондами "Диакония" (Санкт-Петербург) и "Старый Свет" (Москва). В конференции приняли участие около 70 человек - священнослужителей, церковных социальных работников и экспертов из России, Беларуси, Польши, Румынии, Германии, Нидерландов, Италии, США. Встреча была организована при поддержке фонда "Kirche in Not" ("Помощь Церкви в нужде"). Это уже вторая конференция по данной тематике - первая состоялась 1-2 октября 2018 года.

Конференцию открыл модератор встречи епископ Тихвинский и Лодейнопольский Мстислав. Он отметил, что проблема зависимости - это на сегодняшний день одна из самых болезненных проблем нашего общества, и Церковь может и должна прилагать все усилия, чтобы уврачевать эту болезнь. "Зависимостей много, они очень разные, но, в конечном итоге, все они приводят к несвободе личности… Церковь всегда ставит своей задачей спасение человека и освобождение его от рабства греха, в том числе от рабства зависимости".

С приветственным словом выступил ректор Католической высшей духовной семинарии "Мария - Царица Апостолов" священник Константин Передерий, который отметил, что на этой, второй по счету, конференции увеличилось число участников, специалистов, которые посвящают жизнь служению зависимым людям, а также расширилась география участников. "Важно, что эта проблема переходит конфессиональные границы, чтобы мы служили этим людям, давали вместе христианское свидетельство", - отметил о. Константин.

Гуменюк П.В., руководитель Русского отдела фонда "Помощь Церкви в нужде" в приветственном слове поблагодарил от имени руководства фонда митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия за поддержку в подготовке и проведении форума, а также рассказал о деятельности православно-католической рабочей группы, которая была создана после исторической встречи в Гаване Патриарха Кирилла и Папы Франциска в 2016 году и которая была инициатором проведения этой конференции: "Наша цель - инициировать диалог христиан по тем вопросам, в которых нет богословских различий. И тема зависимости может служить таким примером. Предыдущие конференции показали плодотворность обмена опытом западных и восточных христиан", - отметил П.В. Гуменюк. Он также подчеркнул ценность личной встречи участников - священников и мирян разных конфессий, которые занимаются одним и тем же служением. Итоги этих встреч будут использованы в дальнейшем для разработки образовательных программ в православных и католических структурах.

Д-р Богдан Воронович (Польша), сертифицированный терапевт-аддиктолог, руководитель консультационного центра "AKMED", председатель правления фонда "Независимые зависимые" выступил с докладом на тему "Алкогольная зависимость - болезнь, а не грех". Он считает, что алкогольная зависимость - это болезнь, и зависимый человек не в состоянии ограничивать потребление алкоголя. Но когда человек осознает свою болезнь и возможность ее лечения, он находится в совершенно другом положении. В то же время некоторые формы поведения зависимого могут быть грехом, и болезнь не освобождает от моральной ответственности за причиненные другим вред и зло.

Шеховцова Л.Ф., доктор психологических наук, профессор кафедры церковно-практических дисциплин Санкт-Петербургской духовной академии и семинарии в докладе "Как стяжать добродетель воздержания (по трудам свт. Феофана Затворника)" обратилась к алгоритму, который выработали святые отцы в борьбе со страстью и в стяжании добродетели. Аддикция - это страсть и, соответственно, для ее преодоления можно использовать способы духовной борьбы. Духовная жизнь в православной аскетике состоит из двух направлений - преодоления страсти и стяжания добродетели. Самая большая проблема в том, чтобы зависимый захотел преодолеть свою страсть.

Протоиерей Георгий Акваро (Антиохийская Православная Церковь, Потлач, Айдахо, США) в докладе "Выздоровление как аскетическая борьба" также предложил обратиться к учению святых отцов, которые призывали беречь чувства, через которые человек может отпасть от Бога.

Священник Иван Филиппович (община "Тайная Вечеря", Италия) в своем докладе "Католический взгляд на богословие и духовность наркомании и выздоровления" рассказал о деятельности своей общины, которая оказывает помощь молодым людям, страдающим зависимостью. "Мы старались изучать эту проблему, идти в низы, работать везде. Мы стараемся вытащить молодых людей, объяснить, что такое зависимость от наркотиков, от порнографии", - рассказал священник. Недостаточно, считает он, заниматься этими вопросами только в медицинской плоскости, нужно "показать истинный путь возрождения".

Священник Марко Латтаруло, также представляющий общину "Тайная Вечеря", выступил с докладом "Вопросы помощи зависимым. Формы и методы работы с мыслями и чувствами с точки зрения христианского мировоззрения". Он рассказал некоторых принципах (бескорыстное принятие и доверие Божественному провидению, разделение с другими опыта и общение, восстановление семейных отношений, работа и ответственность и др.), которых придерживаются члены общины "Тайная Вечеря" в своей деятельности.

Иванова Т.А., врач-психотерапевт, сотрудник православной реабилитационной программы "Обитель исцеления" рассказала об особенностях воцерковления выздоравливающих зависимых. Она отметила, что большинство молодых людей, которые приходят к ним - невоцерковленные или слабовоцерковленные. Но работающие с ними специалисты, - это, прежде всего, православные христиане, а уже потом специалисты. Катехизация в "Обители исцеления" непрерывная. У ребят только две проблемы - борьба с эмоциональными состояниями и вхождение в жизнь Церкви. Стационар заканчивается отъездом на реабилитацию, которая предполагает "погружение в жизнь", испытание того, что узнают в стационаре. Статистика выздоровления для тех, кто прошел реабилитацию в загородном центре (в течение года) - примерно 80%.

Архимандрит Мелетий (Веббер), клирик храма святителя Николая в Амстердаме (Русская Православная Церковь) в докладе "Алкоголизм и священство" коснулся проблемы, о которой мало говорится - алкоголизм среди духовенства. Он описал состояние священников, подверженных алкоголизму: "Они бесконечно далеки от духовной жизни, за исключением редких искренних молитв". На вопрос о том, нужны ли специальные реабилитационные программы для священников, о. Мелетий ответил: "Это было бы хорошо, но этого недостаточно для полного выздоровления", чтобы не было ощущения - "я-то другой, я еще и священник". "Мы пытаемся спрятаться за своим статусом от того факта, кто мы есть на самом деле", - подчеркнул архимандрит.

Игумен Иона (Займовский) в докладе "Раненый целитель: о двух особенностях реабилитации духовенства" рассказал о деятельности возглавляемого им Православного реабилитационного центра "Метанойя", который сотрудничает с наркологической службой. В опыте всемирного движения Анонимных алкоголиков образ раненого целителя имеет свое применение. Поручителем может быть тот, кто сам пережил "ночь души", отметил о. Иона. Важнейшая задача реабилитации священника - помочь ему принять себя как раненого целителя. Игумен Иона указал на ряд причин алкоголизма в среде духовенства: спиртное - ритуализированная часть жизни - праздничных застолий в году бывает немало; "выгорание" также может стать причиной пьянства священника; духовная причина - отсутствие отношений с Богом.

Консультант по зависимостям, руководитель программ Общественного фонда "Казахстан без наркотиков", руководитель центра реабилитации зависимых "Спасово" Денис Злобин, выступил с докладом "Воцерковление зависимых и воцерковленные зависимые в условиях реабилитации", в котором подчеркнул личностные особенности зависимых и созависимых, в результате которых воцерковление зависимой личности в начале выздоровления приводит к препятствиям, и в выздоровлении человека, и в осознанном приходе в Церковь. Зависимый человек постоянно метит на место Бога, находится в состоянии богоборчества, и воцерковление такой личности может оказаться безуспешным. Если не оказывать давление, не навязывать участие в таинствах, то на определенном этапе зависимый сам начинает интересоваться воцерковлением и постепенно, при мягком участии священника, "входит в Церковь".

Савина Е.А., директор реабилитационного благотворительного фонда "Зебра и К", специалист по психологическому консультированию наркоманов, алкоголиков и их семей выступила с докладом "Изменение отношений наркомана с Богом в выздоровлении". "Если мы возвышаем свою роль, начинаем обучать выздоровлению, то мы не принимаем то, что выздоровление творит Бог", - отметила Е.А. Савина. Выздоровление наркомана начинается с того, что он входит в общение с другими выздоравливающими и получает три новых переживания: что можно жить хорошо без наркотиков, представление о Боге как о личности и начальный опыт благополучных действий.

Кьяра Амиранте, основательница ассоциации "Новые Горизонты" (Nuovi Orizzonti, Италия), рассказала о деятельности ее общины, которую недавно посетил Папа Франциск. "Мы больше 30 лет помогаем обездоленным ребятам. Папа послушал истории о жизни на улице, о насилии, о наркотиках, и его поразило в этих свидетельствах то, каким образом эти люди рассказывали об их новой встрече с Иисусом Христом, как любовь Бога может изменить внутреннюю жизнь", - рассказала Кьяра Амиранте. "Мы посещаем школы, приемные центры, где собирается молодежь. Мы выслушиваем их, стараемся помочь им. Все, что может их спасти - это любовь", - подчеркнула основательница сообщества.

Подробнее о методиках, применяемых в общине "Новые горизонты", рассказал священник Давид Бондзато. "Жизнь в общине простая. Ребята должны учиться просить помощи, и чувствовать необходимость помощи для другого. Мы возрождаем чувство самоотверженности", - рассказал священник. Большое внимание уделяется профессиональной подготовке и спорту. И одна из основ - "духовная терапия, которую Кьяра в течение 25 лет проводит в жизнь". В то же время в сообществе необходимо соблюдать правила жизни, этические и моральные законы общежития. "Папа Франциск, когда узнал, что мы поедем в Россию, был очень рад и передал привет и благословение. Он сказал: реконструировать всегда сложнее, чем построить заново", - сообщил о. Давид.

Протоиерей Михаил Плетнев рассказал о Православной благотворительной организации "Фавор" и ее программе. "Мы исходим из биосоциодуховной модели зависимости, т.к. часто решение лежит не только в духовной плоскости", - отметил священник. Сначала поставили высокую цель - служение Богу и людям, а далее определились с конкретной: создание духовно-терапевтической среды, в которой будут формироваться духовные навыки и навыки трезвости. "Эта среда как община, это общая жизнь", - рассказал о. Михаил. Сотрудники и участники программы становятся соработниками. Инструменты работы - духовные беседы, групповые занятия, индивидуальные консультации, лекции; ведутся журналы выздоровления.

Священник Павел Касперович, координатор Гродненской епархии по работе с алкоголе- и наркозависимыми людьми, в своем докладе "Неприятие алкоголя как психоактивного вещества в церковной среде" указал на ряд существующих в церковной среде стереотипов, которые мешают рассматривать алкоголь как психоактивное вещество. Он отметил, что такие стереотипы порождены рядом причин богословского, социального, культурологического характера, в частности, неверным толкованием ряда положений из Священного Писания, канонов и церковного устава.

Руководитель Общественного фонда "Казахстан без наркотиков", руководитель Общественного объединения "Православные врачи Казахстана", духовник реабилитационного центра "Спасово" протоиерей Анатолий Измеров поделился своим опытом помощи наркозависимым, рассказав о неэффективности такого метода, как "обет трезвости".

Протоиерей Роман Сыркин, настоятель храма Всех святых, в земле Российской просиявших, в Белоозерском (Московская область) выступил с докладом "Распространенные мнения о программе АА и взгляд изнутри". Цель программы - личная встреча с Богом; она Богоцентрична, сказал докладчик. Отец Роман отметил, что для того, чтобы быть полезным зависимым, священнику необходимо знать об этой болезни, сотрудничать с содружествами выздоравливающих зависимых и прилагать усилия, чтобы понимать, что представляет собой процесс выздоровления.

Священник Юлиан Негру, руководитель антинаркотической программы Румынской Православной Церкви, выступил с докладом "Зависимость от несчастья. Роль покаяния в процессе исцеления". Он рассмотрел причины, по которым люди могут считать себя несчастными и привел рекомендации по изменению такого отношения к себе, своего образа мыслей и поведения, а также отметил роль покаяния в этом процессе.

Протоиерей Алексий Агапов, настоятель Михаило-Архангельского храма города Жуковский Московской области, ведущий программы "Метанойя-2", осветил в популярной и доступной форме тему: "О расстановке акцентов в понимании некоторых традиционных христианских терминов при пастырской работе с химически зависимыми и их родственниками". "Слово - основной инструмент в пастырской работе…. Как, каким словом достучаться и запустить искомые этим человеком изменения?" Отвечая на этот вопрос, отец Алексий рассказал, как можно "перенаправить фокус внимания [зависимого] от идеи поиска правильных суждений к осознанию содержательной и перспективной задачи: очистить восприятие и обрести способность увидеть буквально то, что происходит на самом деле - по-настоящему, а не в искаженном пространстве его внутренней драмы, наполненном мнимыми правильностью и неправильностью. Только увидев конкретное положение дел, возможно эти дела поправить".

Протоиерей Андрей Дерягин, настоятель храма Пресвятой Богородицы в Ерино Никольского благочиния города Москвы в своем выступлении "О своевременности воцерковления зависимых", поделился своим опытом и рекомендациями. Отец Андрей, имеющий тринадцатилетний опыт духовного окормления центра реабилитации зависимых "Ерино", отметил: "Для начала выздоровления зависимому недостаточно просто поговорить со священником или пожить при каком-нибудь приходе или монастыре. Ему необходимо попасть в заранее продуманную и согласованную между всеми участниками (родственниками, друзьями, священником и прочими) систему поддержки", в которой он научится по-настоящему слышать и видеть других людей,…выйти из того состояния, в которое он врастал годы и в котором он привык "просчитывать" окружающих на предмет, чем от тебя можно при случае попользоваться". "Формирование правильных отношений с людьми - залог правильных отношений с Богом. Иначе своё привычное и наработанное годами потребительское отношение к людям зависимый начнёт реализовывать и по отношению к Богу - манипулировать и добиваться своего, обманывая, разумеется, не Бога, а самого себя". Отец Андрей отметил опасность поверхностного религиозного рвения зависимых в начале их выздоровления. "Нельзя на этом пути торопиться, нельзя раньше времени вступать в отношения с Богом через церковные таинства, даже через исповедь. Богообщение предполагает понимание, Кто есть Бог, предполагает способность кающегося разглядеть своим открывающимся миру взором, сколько в его жизни сделал Бог". Иначе номинальная, псевдодуховная жизнь гарантированно приведёт к срыву.

Сотрудник Каритас Санкт-Петербурга Радик Галияхметов выступил с докладом "Профилактика насилия в реабилитационном процессе", в котором осветил основные виды насилия в сфере реабилитации зависимых. Он также указал основные причины, приводящие к такому насилию, и пути решения проблемы применения насилия в реабилитационных центрах.

С докладом "Формирование понятия духовности в западной и восточной христианской традициях и обзор различного использования этого термина в контексте выздоровления от зависимости" выступил Е.Н. Проценко, учредитель и член Совета Христианского благотворительного фонда "Старый Свет", преподаватель РПУ им. Иоанна Богослова. Он отметил, что "зависимость - это заболевание, имеющее биологические, психологические и социальные причины и проявления, но в основе своей обусловленное нарушениями духовной сферы человека и общества". При этом термины "духовный" и "духовность" известны давно, но в разные эпохи понимались по-разному. Е.Н. Проценко рассказал об использовании этих терминов в различные исторические периоды и их современном понимании, а также о связи зависимости с поврежденностью духовной природы человека.

С докладом "Русскоязычная христианская литература, посвященная проблеме зависимости: что есть и чего нет?" выступила Широчинская А.Г., директор издательства "Триада", которое специализируется на книгах по христианской психологии. По мнению докладчицы, на разных этапах выздоровления зависимому человеку и членам его семьи - созависимым - требуется разного рода литература сопровождения: на начальном этапе, когда зависимый пытается разобраться с самим собой и понять, что делать дальше, нужна простая доступная литература информационного характера, разъясняющая проблему. На следующем этапе - выздоровления - нужны другие книги, помогающие по-новому выстраивать отношения с окружающими, возрастать духовно. На третьем этапе выздоровления, который может продолжаться всю жизнь, в процессе воцерковления, сближения с людьми и Богом важную роль играет священник. Для него и для других помогающих требуется своя литература, которая, в частности, помогает им самим разобраться со своими проблемами, например, с выгоранием.

Иеромонах Диомид (Кузьмин), духовник реабилитационного центра "Свобода" г. Брянска, представил доклад на тему "Ребенок, родители, Бог".

Священник Кристоф Лепутр, исполнительный директор Содружества "Неупиваемой Чаши" (США) по скайпу зачитал доклад "Важнейшее значение 12-шаговых программ в сочетании с православным лечением зависимостей". Он отметил "сильные" и "слабые" стороны этой программы, рассказал о святоотеческом понимании различных действий человеческой души и изложил рекомендации для церковной работы по реабилитации зависимых в Православной Церкви.

Конференция обогатила всех участников и внесла вклад в развитие профессиональной помощи зависимым и членам их семей с учетом био-психо-социо-духовной концепции этой болезни.

Ниже публикуются доклады участников конференции.

О своевременности воцерковления зависимых

протоиерей Андрей Дерягин, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в д.Ерино

Я являюсь священником Православной церкви, то есть в мои обязанности входит проповедовать Евангелие, крестить, учить и многое подобное. Удобно и радостно, когда подходит к тебе человек и задаёт вопрос: "Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?" (Мф. 19:16). Но такие евангельские случаи за всю жизнь священника, прямо сказать, ре?дки, и, по большей части, люди подходят с совсем другими вопросами и с иными ожиданиями.

Исторически сложилось, что, как минимум, треть прихожан храма, в котором я служу, так или иначе связана с двенадцатишаговым сообществом. Для многих из них приход в церковь являлся не ответом на содержание Символа Веры, а лишь поиском спасения от зависимости, своей или родственников. Так же и зависимые, проживающие в приходском Реабилитационном центре, пришли в него не для того, чтобы стать христианами, а потому, что идти было уже или просто некуда, или уже всё равно, куда.

И вот, я призван проповедовать Евангелие, сеять и на камне и в терние (Мф. 13:3-23), проповедовать "слово ... во время и не во время" (2 Тим. 4:2). Делать это бережно, будучи "для чуждых закона - как чуждый закона, ... для немощных ... как немощный, ... для всех ... всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" (1 Кор. 9:20-22). Как мне исполнить своё пастырское служение по отношению к зависимым, какие и с чего бы здесь могут быть особенные препятствия?

Прежде чем начать помогать зависимому человеку или его родственникам, зачастую личностно ещё более нездоровым, мне необходимо понять, а чем я вообще в состоянии помочь. Христианское богословие ничего не говорит мне о масштабе моих возможностей, но оно чётко объясняет мне границы возможностей Божиих. Божественная сила и всемогущество Творца простираются до тех рубежей, где начинает действовать человеческое своеволие и самость. Значит, мне необходимо постараться понять масштабы пределов своеволия и самости в зависимом человеке. И только после того, как эти границы станут мне видимы, я попробую, в зависимости от увиденного, что-то предпринять в детоводительстве человека ко Христу.

Сложность в том, что вопрос о границах самости и своеволия зависимого, не вставшего на путь выздоровления - вопрос вполне себе риторический. Внешне зависимый может выглядеть жалким, больным, придавленным жизненными обстоятельствами до последней степени, но, по факту совершаемых им поступков и высказываемых им суждений, именно он, если не правит этим миром, то всецело контролирует его.

Очень показательны первые встречи приехавших в Реабилитационный центр жителей с приходским священником. Распорядок на приходе в Ерино таков, что по пятницам вечером все желающие могут встретиться со священником не в формате исповеди, а просто поговорить или задать любые вопросы. Новички, приехавшие в Центр на реабилитацию, по прошествии одной-двух недель обычно приходят познакомиться со священником. Встречи эти бывают конструктивны, а бывает, ты обнаруживаешь, что стал объектом самоотверженного "развода" и просчитывания на предмет, чем от тебя можно при случае попользоваться и как тебя использовать в случае чего. Я думаю, что в этом зале нет человека, который не испытал бы на себе все эти методы манипуляции. Если мотивация к выздоровлению недостаточно сформирована, весь свой ум и все силы, всё наличествующее обаяние зависимый направляет на то, чтобы обжиться в Реабилитационном центре при православном храме по-своему. И даже нельзя сказать, что такой новичок пришёл познакомиться со священником: скорее, он пришёл познакомить местного деревенского попа с приехавшим в Центр собой. Если при этом зависимый имел опыт церковной жизни, скорейшим и кратчайшим путём к сердцу батюшки выбирается разговор на высокодуховные темы, среди прочего может прозвучать и тот самый вопрос: "Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?" (Мф. 19:16). Но слыша этот поток речи, ты отчётливо понимаешь, что человек, быть может, вначале вполне искренне собирающийся познакомиться с тобой, на деле оказался способен лишь отработать сценарий своей болезни, и для него ты - постольку-поскольку священник, и даже постольку-поскольку человек, а вообще-то, как и все на белом свете, всего лишь объект манипуляций и потенциальный источник изменяющего сознание заветного вещества. Зависимый говорит не с тобой и не слушает тебя, более того - он самого себя не слышит: он просто спонтанно действует, направляемый владеющей им болезнью.

Вот это и есть главное, что нужно принять во внимание всякому священнику при намерении помочь зависимому, пытающемуся начать своё выздоровление: он не слушает, не слышит, и даже не видит тебя как человека. Это состояние, в которое зависимый врастал годы, в котором он запёкся, как муха в янтаре. Наивно считать, что разговор со священником или посещение богослужений в каком-нибудь приходе, или поездка по монастырям сами по себе что-то изменят. Книга архимандрита Мелетия (Веббера) "Шаги преображения" подробно описывает человеку здоровому и непричастному зависимости причины и глубину неспособности человека зависимого питаться твёрдой духовной пищей православной ортодокси?и.

Итак, для начала выздоровления зависимому недостаточно просто поговорить со священником или пожить при каком-нибудь приходе или монастыре. Ему необходимо попасть в заранее продуманную и согласованную между всеми участниками (родственниками, друзьями, священником и прочими) систему поддержки. И даже при обеспечении всех благоприятных условий первым положительным изменением станет не выздоровление зависимого, а пока лишь то, что к нему вернётся способность видеть вокруг себя людей, а не средства добычи дурманящего вещества, слышать людей и принимать от них помощь. Удобнее и быстрее такой результат достигается в психотерапевтической группе, в которой, благодаря соблюдению ряда правил, формируется среда, оптимальная для начала выздоровления зависимого.

Может ли на обычном среднестатистическом приходе или в монастыре сама по себе сформироваться такая психотерапевтическая среда? Если дипломатично ответить - маловероятно. Поможет ли священник зависимому, который не слышит даже самого себя, если начнёт проповедовать ему безусловные истины о спасении во Христе? Если дипломатично ответить - чудо всегда возможно.

Психотерапевтическая, то есть одушевляющая¹ программа реабилитации создаёт зависимому человеку условия, чтобы его изуродованное болезнью мировосприятие стало потихонечку, не травмируя хозяина, меняться от "я бог" на "я на дне". Эти условия создаются не молитвой или обрядными действиями, а психотерапевтическими установками в форме, предельно облегчающей больному их восприятие. Есть ли в Церкви Христовой действенная альтернатива психотерапевтическому выведению зависимого из состояния личностного распада? Нет, и быть её не может. Потому, что Церковь не располагает методиками лечения кариеса, панкреатита, расстройств психики и тому подобного: она создана Христом для совершенно других целей. Исцеление человека от любого заболевания, в том числе и от зависимости, возможно в Церкви на уровне чуда, но не на уровне методики. Однако требовать от Бога всякий раз чуда здесь и сейчас, когда в храм приходит зависимый, вряд ли правильно. Как бы ревниво я не относился к своему священническому достоинству, я вынужден признать, что никакая моя евангельская проповедь, обращённая к зависимому, не находящемуся в состоянии выздоровления, до него не дойдёт и будет профанацией. Разве что в сознании зависимого перечень бесполезных-надоевших, кого он уже много-много раз слышал, родителей-учителей-милиционеров, пополнится ещё и священником.

Духовный инструментарий Церкви рассчитан на действие в человеке покаяния через веру в Бога евангельского благовестия, а психотерапевтический инструментарий реабилитационной программы позволяет прийти в себя человеку, оттолкнувшемуся от дна жизни. Если в варианте церковного покаяния можно говорить о событии прямого действия на душу благодати Божьей, то в варианте психотерапевтического личностного пробуждения уместно говорить не о начале обо?жения, а о начале очеловечевания. То есть того, что и необходимо зависимому в самом начале.

Никакие духовные усилия не принесут пользы до тех пор, пока зависимый - в группе ли, в беседе с консультантом или священником - не начнёт, если не слышать, то хотя бы слушать собеседника. Способность даже ещё не слышать, но уже слушать - начало того, что человек выходит из своего замкнутого мира болезни, начинает открываться. Если же он услышит ближнего, то есть пустит его внутрь своего мира, можно говорить о действительном начале выздоровления. А ещё необходимо, чтобы зависимый произнёс своё первое слово. Обращённое к человеку не как объекту манипуляций, а именно как человеку. Это слово может быть совершенно не продуманным, невнятно сформулированным, но исходящим из души зависимого, порождённым его переживанием, проживанием происходящего: "ребята, мне так хорошо" или "ребята, мне так плохо", - для выздоровления неважно, главное, что зависимый произнёс это слово о себе, от себя, а не направляемый своей болезнью. Произнесённое от себя, из себя слово означает, что душа зависимого начинает открываться миру вокруг, приобретает способность слушать, слышать и говорить, начавший выздоравливать зависимый осваивает в себе самом образ Божий, присущий ему от самого рождения. Это совершившееся душевное раскрытие и означает готовность зависимого слышать что-то о Христе. Слова о невозможности любить невидимого Бога при нелюбви к своим видимым ближним (1 Ин. 4:20) вполне относятся и к невозможности богообщения без навыков человекообщения. То есть, начало Евангельской проповеди в отношении зависимых возможно только после оживания их душевных способностей к человекообщению. Пока не восстановлены способности души слышать и говорить, все слова священника о духовном - в пустоту и самообман. Но начав видеть личности в окружающих людях, обращаясь к ним, как к личностям, выздоравливающий зависимый становится способным обратиться и к Богу, как Личности. Будет ли он иметь в этом нужду, зависит как от его прожитого опыта, так и от того, насколько компетентный окажется рядом священник.

То, что на каком-то этапе в программу реабилитации включился священник, вовсе не означает, что отпала нужда в психотерапии. Формирование правильных отношений с людьми - залог правильных отношений с Богом. Иначе своё привычное и наработанное годами потребительское отношение к людям зависимый начнёт реализовывать и по отношению к Богу - манипулировать и добиваться своего, обманывая, разумеется, не Бога, а самого себя.

Любые конструктивные душевные поступки, которые совершает выздоравливающий зависимый, - это его путь к Богу в той мере, в которой этот путь вообще возможен здесь и сейчас. Нельзя на этом пути торопиться, нельзя раньше времени вступать в отношения с Богом через церковные таинства, даже через исповедь. Богообщение предполагает понимание, Кто есть Бог, предполагает способность кающегося разглядеть своим открывающимся миру взором, сколько в его жизни сделал Бог. "Бог верит в тебя независимо от того, веришь ли ты Ему" - тезис, который позволяет мотивировать духовное развитие зависимого после того, как тот осознает участие Бога в своей жизни. Отсюда церковное покаяние становится радостно-благодарным, а не давящим чувством вины.

Как начало открытости зависимого перед миром, людьми и Богом есть начало его выздоровления, так и любая не отсекаемая вовремя ложь по отношению к себе, людям и Богу есть начало формирования срыва. Если искренние отношения с людьми заменяются на отсидку в группах самопомощи, если живые личностные отношения с Богом подменяются исполнением хорошо изученных обрядов, то через некоторое время срыв неизбежен. И тогда необходимо снова возвращаться к началу, и снова учиться работать душой и произносить слова от сердца. Вот тут уже со стороны священника необходимы самые решительные, и не вполне привычные, с точки зрения традиционной монашеской аскетики, действия. У ранее воцерковлённого зависимого необходимо отобрать молитвослов, принуждая молиться только своими словами и предельно кратко, пусть коряво-криво-косо, но из своего сердца. Вероятно, не только обязать его не причащаться, но и не исповедоваться какое-то время (требуя при этом, желательно в письменной форме, анализировать свои поступки и чувства). Уж точно не пускать его ни в какие паломничества по монастырям и "духоносным старцам". Потому что все эти религиозные действия он будет использовать для того, чтобы убежать в них от выздоровления, которое снова будет состоять из действий сугубо душевных, психотерапевтических: налаживания доверительных отношений с самим собой и с ближними.

Я хочу ещё раз обратить внимание на то, что методы духовного руководства в отношении зависимого человека могут выглядеть непривычными с точки зрения общепринятой православной аскетики. Но даже в патериках встречаются притчи, объясняющие необходимость таких действий. Например, известная притча о монахе, которого многое раздражало в общежительном житии, и он пошёл в отшельники, чтобы, не отвлекаясь на людей, строить прямые отношения с Богом. Поскольку монах был не из сообщества зависимых, а из сообщества монахов, то, как только он в раздражении расколошматил кувшин, опрокидывавшийся несколько раз, пока брат ждал появления воды в источнике, он сразу же опомнился и вернулся обратно в общежитие. Потому что понял: сначала воспитай душу, решая с людьми свои человеческие, душевные личностные проблемы, а затем отстраняйся от людей и решай духовные.

Как это ни странно выглядит, я, будучи священнослужителем, значительную часть времени в разговорах с зависимыми и их родственниками посвящаю не тому, чтобы проповедовать им о Христе и о Церкви, а тому, чтобы удержать их от преждевременного и (не смог подобрать иного словосочетания) удалого вваливания в церковную жизнь. Практика, на первый взгляд, снова неочевидная, но она соответствует христианской традиции, именуемой тайноохранительной дисциплиной, о необходимости которой писали, среди прочих, свв. Василий Великий и Кирилл Александрийский. Во времена жизни этих отцов тайноохранительная дисциплина требовалась, чтобы неофиты по привычке не встроили церковное вероучение в собственное языческое мировоззрение. Сейчас нечто подобное приходится наблюдать у самостоятельно выздоравливающих зависимых, вроде бы и согласных воспринимать церковную жизнь, но не глубже, чем это предписано рекомендациями двенадцатишаговой программы, а то и собственными хотениями.

Обычный номинальный православный может десятилетия жить в церкви, но мимо Христа, исполняя положенную обрядовую жизнь, исповедуясь, причащаясь. У зависимого такая псевдодуховная жизнь гарантированно приведёт к срыву, так как страсть в душе, не радеющей о личностном и искреннем человеко- и богообщении, снова начнёт набирать силу.

Длящееся во времени умирание в зависимости, как предельно возможное проявление греха в человеке, может быть заменено жизнью во Христе. Не просто исполнением необходимых традиционных форм и обрядов церковной жизни, а их исполнением в постоянном предстоянии перед Богом. Личные отношения - как постоянный суд: а как мои мысли, чувства, поступки сейчас выглядят пред Богом? Любая ложь, любое оправдание лжи в себе - начало срыва для зависимого. Благодарность и ответственность перед Богом за свою жизнь позволяют укорениться в правильной, праведной жизни. В этом смысле, если выздоравливающие зависимые хотят жить без срывов, то они обречены на полноту, содержательность и конструктивность жизни как душевной, так и духовной.

Я благодарен Богу за знакомство с такими прихожанами, глядя на пример их жизни мне легче быть священником и они, сами того не подозревая, поддерживают меня на моём пути к спасению во Христе.

¹В пространстве моего доклада термин духовное тождественен понятию религиозное, от латинского religare, связывать, соединять, и используется только тогда, когда речь идёт об обращении человека лично и непосредственно к Богу. Понятие духовное будет предполагать возвышение человека над своей повреждённой грехопадением природой, попытку уже не очеловечения, а обожения. Термином душевное я буду именовать всё то, что относится к пространству отношений человек-человек, пространству полноты человеческой культуры. Греческое слово ψυχη, душа, чисто филологически определяет границы психотерапии именно как душе-терапии, то есть помощи одного человека другому, душа к душе. Говоря о развитии души, я буду употреблять звучащее не очень благозвучно, но точно и выразительно, слово очеловечевание.

О расстановке акцентов в понимании некоторых традиционных христианских терминов при пастырской работе с химически зависимыми и их родственниками

протоиерей Алексий Агапов, настоятель Михаило-Архангельского храма (г. Жуковский МО)

Слово - основной инструмент в пастырской работе. Оно - носитель смыслов, и по своей функции амбивалентно или, вернее, даже поливалентно. Мы способны играть многозначностью слов и делаем это в жизни постоянно и повсеместно. Есть и пословица: слово что дышло - куда повернешь, туда и вышло. Это не плохо и не хорошо, просто у слова есть вот такая опция, которую можно использовать по-разному. Это выбор.

Когда я работаю с теми, кто обращается ко мне, я исхожу из осознания, что около 95% (округляя, пожалуй, в меньшую сторону) нашего населения имеют личный травмирующий опыт, связанный с темой алкоголя и/или наркотиков. Если у человека нет собственной зависимости, нет и не было ни одного зависимого среди его близких родственников хотя бы в 4 предыдущих поколениях (такое на сегодня большая редкость), то в многоквартирном доме, в доме по соседству, в рабочем коллективе, просто на улице - одним словом, поблизости - систематические случаи контакта с зависимыми или их родственниками с большой долей вероятности сообщили ему некоторые специфические болезненные паттерны восприятия и поведения.

Какое практическое значение имеет для меня этот тезис? Речь не о том, чтобы заранее ставить пришедшему диагноз. Речь о поиске таких словесных инструментов, которые не окажутся неадекватными ситуации и потому нерабочими. Как, каким словом достучаться и запустить искомые этим человеком изменения (в случае, если он честен с собой, когда запрашивает изменения)?

Авторы книги "Анонимные Алкоголики" пишут, опираясь на собственный опыт: "Пустопорожние эмоциональные призывы редко на них действуют. Обращение, которое может заинтересовать алкоголика и задержать его внимание, должно обладать глубиной и силой". То же справедливо и в отношении родственников зависимых людей. Возможно, только озвучивая прочитанные мною ранее прописные истины, я мог бы затронуть сердце того, кто уже достаточно открыт, имеет уверенную готовность к собственным духовным переменам, закален аскетической практикой. Одна-другая цитата из святых книг для напоминания, - и вот уже он уверенно движется по светлой дороге к своему успеху. Но у зависимых и созависимых людей дефицит силы и неустойчивость воли, спутанность сознания делают такое цитирование совершенно бессмысленным. Пробиться через усвоенные ими точки зрения и через сильное отрицание несколько проще, если, во-первых, отказаться от позиции мудрого советчика, готового сообщить, "как правильно": увы, здесь это совсем не работает. Такая позиция неминуемо превратит беседу в те самые "пустопорожние эмоциональные призывы".

Три вещи, которые я могу сделать, чтобы сердце пришедшего не закрылось от меня: внимательно выслушать, искренне помолиться о нем (предлагая и ему словесный образ такой молитвы, ее интенцию) и поделиться личным опытом, подходящим к ситуации, если таковой у меня есть.

В рамках второго и третьего пунктов моя задача состоит в том, чтобы внимание страдающего человека "зацепилось" за слово. Сделать слово действенным свидетельством. И этого легче достичь, если знакомое слово прозвучит для моего собеседника с некоей новой свежестью, окажется в его восприятии как бы звучащим впервые. Это шанс вывести его внимание и порядок действий из обычной неэффективной зацикленности, показать ему возможность увидеть вещи иначе и, соответственно, начать действовать иначе, чем раньше. Именно эту освобождающую возможность такой человек способен воспринять и опознать для себя в ней настоящую благую весть.

Такое обновленное восприятие способно обратить внимание слушателя к тому самому духовному измерению, о котором в своем выступлении говорил Евгений Николаевич Проценко: "био-психо-социо-духовная модель". Здесь духовное, как я это вижу, не стоит с остальными измерениями в отношениях простого перечислительного ряда, но наполняет их все той самой Высшей Господней силой, более могущественной, чем сила болезни. Как же построить разговор о столь тонком, безвидном предмете, как благодатная духовная сила, без абстрактного философствования и морализаторства?

По моему опыту, здесь работает конкретика.

Передо мной человек, который пришел со своей болью: все плохо, мне больно, я жестоко страдаю… Истории могут различаться в деталях, но в них есть общее: травма и драма. Притом травма и драма составляют львиную долю тяжести любой истории, одновременно являясь в ней самой туманной, неопределимой, "духовной" составляющей. Такая расплывчатость делает страдание поистине неуязвимым. Можно вечно играть в ее искоренение и, разумеется, никогда не преуспеть.

Что если я могу задать конкретизирующий вопрос: где именно у вас болит прямо сейчас, когда вы говорите о своей (или не своей, а другого человека) проблеме? Какая это боль и насколько она интенсивна? Конкретизация разом снижает уровень страдания, и вы, возможно, удивитесь, но сам страдающий неохотно идет на это: "У меня болит душа!" Но при этом держит руку, например, на груди. Но ведь это тело. Есть ли сейчас боль там, где вы держите руку? И вновь: какая это боль: это резь, тяжесть, пульсация? Не важно, какими именно будут ответы, их главное качество - конкретность. И это обращает человека от идеи боли к факту: возможно, через эту боль тело взывает о помощи, и тогда мой собеседник получает новый выбор: пойти и позаботиться о теле. А может оказаться, что боль как факт в данный момент попросту отсутствует. А отсутствие боли - это ресурсное состояние! Но часто у больного есть искаженная болезнью религиозная идея о том, что в таких обстоятельствах драма и страдание должны стать его непременными спутниками. Как будто страдать и оставаться в роли жертвы суда или обстоятельств поможет ему разрешить жизненное затруднение или исцелить недуг. "Да: я страдаю, и все очень плохо. Потому что у меня столько грехов!"

Давайте рассмотрим слово "грех", опираясь на форму слова, а не на веер его привычных смысловых признаков, которые ведь являются психологически обусловленными. Начну с английского "sin" - грех, поскольку в аудитории есть те, кто слушает меня в английском переводе. Исторически "sin" восходит к "synn", и далее к греческому "syn-" со значением "со-". "Sin", таким образом, содержит в самой своей форме семантику некой спутанности, смешения. Всякое ли смешение приводит к ошибке, то есть, становится грехом? Нет: чай с молоком - эта смесь бывает полезной для тела и приятной на вкус. Нет никакой ошибки, когда смешивание чего бы то ни было с чем угодно другим корректно работает, и я получаю то, чего искал достичь. Но когда я жду одного эффекта, а получаю другой, именно это я назову ошибкой. Ошибка, погрешность - изначально то самое, что обозначает слово "грех". По-гречески грех - "amartia". Корень в этом слове тот же, что в слове "martys" - свидетель - тот, кто видит и знает, и говорит о том, что видел и знает. Таким образом, "a-martia", - это состояние неведения и невидения, будь то по причине слепоты или неспособности опознавать и различать, например, дорожные знаки, или по причине отсутствия таких знаков (тогда это можно назвать буквально "дорогой греха", по которой трудно пройти и не потерпеть вреда). Очевидно, что ошибка и, так сказать, неразличение берегов могут быть прямым и неминуемым следствием болезни. Тогда я предлагаю вам, коллеги, подумать вот о чем: насколько продуктивна вообще дискуссия о том, является зависимость (и созависимость с ее эмоциональной и психической неустойчивостью) грехом или болезнью? Что если слова "грех" и "болезнь" значат изначально одно: присутствие страдания в нашей наличной реальности и в жизни конкретного человека? Признать это препятствует мне и моему собеседнику только идея, будто моя задача - указать на то, в чем тот виноват. Но настоящая задача - показать ищущему поддержки выход и выбор, в котором он сможет различить наилучшее для себя и не будет движим страхом оказаться неправильным, обвиненным и отвергнутым.

Рассмотрев вместе с зависимым или созависимым собеседником понятие "грех" таким образом, я получаю возможность перенаправить фокус его внимания от идеи поиска правильных суждений к осознанию содержательной и перспективной задачи: очистить восприятие и обрести способность увидеть буквально то, что происходит на самом деле - по-настоящему, а не в искаженном пространстве его внутренней драмы, наполненном мнимыми правильностью и неправильностью. Только увидев конкретное положение дел, возможно эти дела поправить. Или - это уже личный выбор каждого - убедиться в том, что все не так уж плохо, как привычно было думать.

Это еще не решение задачи в целом, но, повторяю, ресурс, без которого ее невозможно даже просто начать решать.

Все начинается с открытого вопроса. Как кажется, пришедший со своей историей до краев наполнен болью. Но в тот момент, когда его внимание обращено к такому вопросу, человек перестает подпитывать боль своими привычными суждениями. Я правда ищу выхода, а не продолжения страданий? И если да, - что если выход на самом деле существует? Выход из неуверенности, запутанности, страдания, боли и страха. Каково это: ощутить самим своим телом и всем своим существом, что я больше не страдаю, что мне стало намного легче? Остановиться и побыть в этом вопросе, оставив без внимания все свои точки зрения хотя бы на несколько мгновений - что если это и есть настоящее начало выздоровления? Осознание свободы как открытого выбора.

К началу страницы