Диакония в лицах

На XIII Международной церковно-общественной и научной конференции "Покровские чтения", состоявшейся 9-11 ноября 2017 г. во Владимире, выступила с докладом сотрудница ОВЦС МП Маргарита Нелюбова, руководитель Российского круглого стола

Диаконию обычно определяют как церковное социальное служение или служение милосердия. Слово "диакония" (от греческого слова (διακονια)) переводится как служение, но не в смысле церковного богослужения или молитвы, а в смысле служения другому человеку, нуждающемуся в помощи.

Диакония является одним из трех фундаментальных служений Церкви: литургия - богослужение, мартирия - свидетельство о Боге, диакония - дела милосердия, - которые взаимно обуславливают и дополняют друг друга и тесно переплетаются между собой.

Попробуем уяснить эту взаимосвязь. Призвание Церкви - свидетельствовать о Христе всему миру (мартирия), возвещать всем людям Его Евангелие Царствия Божия, Его Благую Весть о любви, братстве и спасении. И проявляться это свидетельство должно в христианской диаконии, в жизни христиан и их общин, в их служении нуждам людей, в попечении о благе и спасении их ближних. Таким образом, христианская диакония органически и неразрывно связана с христианским свидетельством о Христе. Литургия же - это вершина, к которой стремится вся деятельность Церкви, включая свидетельство и диаконию. Вместе с тем литургия - это источник, из которого Церковь черпает силу для всех видов служения. Литургия имеет несколько измерений: служение Богу и служение людям, а диаконию называют "литургией после литургии", это значит что литургия как служение людям после своего окончания продолжается в диаконии.

Диакония - это не просто доброделание, благотворительность, филантропия, но деятельное и практическое выражение христианского милосердия и любви.

Прежде всего - это выполнение Евангельской заповеди о любви к ближнему, данной Спасителем: "Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13, 34-35). т.е. диакония - это священное призвание и нравственный долг каждого христианина (Ин. 13, 34).

Таким образом, исполнителями (или субъектом) диаконии являются христиане. Ее объектом могут быть не только христиане, но и люди других вероисповеданий или неверующие, независимо от национальной или иной принадлежности.

Диакония отличается от светской социальной работы, выполняемой государственными или общественными организациями и частными лицами.

Если светская социальная работа в целом философски осмысливает проблемы в плоскости "человек - общество - государство" и "человек - окружающий мир", то в философии церковной социальной работы в триаду "человек - общество - государство" добавляется Бог.

Эта особенность диаконии или церковной социальной работы обуславливает используемый ею инструментарий, методы и организационные принципы. Она же обуславливает и важный аспект мотивации - веру.

Задачи, целевые установки и методы их достижения в светской социальной работе и в диаконии не всегда совпадают.

Диакония не может рассматриваться как дополнение к светской социальной работе в смысле бесплатной волонтерской помощи там, где не хватает средств у государственных и общественных организаций. Ее первостепенной целью (и критерием оценки эффективности) является не достижение общественного блага (как, например, в государственной социальной работе), а духовная и нравственная польза.

Различают организованную диаконию и личную. Примерами организованной диаконии могут служить дома престарелых, приюты, больницы, которые устраивались монастырями, приходами или церковными деятелями на разных этапах истории христианства. Однако сегодня мы поговорим о личной диаконии.

Личная диакония - это долг каждого христианина. Церковь сохраняет для нас память о множестве святых, не только прославленных подвигами постничества, ставших мучениками за веру, просветивших целые народы светом веры, но и тех, кто показал нам примеры любви к ближним. Некоторых из угодников Божиих Церковь особо почтила именованием "милостивый".

Среди них - святитель Иоанн Милостивый, Патриарх Александрийский († 620; пам. 12 ноября). В начале своего патриаршего служения он устроил перепись нищих и убогих в Александрии, которых оказалось свыше 7 тысяч человек. Всех их ежедневно бесплатно кормил. Два раза в неделю выходил к дверям Патриаршего собора и принимал всех нуждающихся: разбирал распри, помогал обиженным, раздавал милостыню. Три раза в неделю он сам посещал больницы, оказывая помощь больным. Его часто изображают на паперти церкви раздающим милостыню. Большую часть церковной казны он отдал для выкупа военнопленных.

Святитель Павлин Милостивый, епископ Ноланский, († 431; пам. 23 января) происходил из благородной и богатой семьи, в 20 лет стал римским сенатором, потом консулом и губернатором Кампании. В 25 лет уверовал во Христа, продал имение, роздал деньги нуждающимся. Вместе с женой усыновлял и воспитывал бедных сирот, а затем основал монашескую общину в Ноле, был избран Ноланским епископом. Отличался человеколюбием и сострадательностью. При нашествии вандалов он потратил церковную казну на выкуп пленных, а когда деньги кончились, сам пошёл в рабы вместо сына одной нищей вдовы. Когда вскрылось, кто он на самом деле, он не только сам получил свободу, но исходатайствовал ее и всем пленникам, вместе с которыми возвратился на родину. А еще он прославился как храмостроитель и поэт. С его именем связано начало использования колоколов в храмах, чтобы созывать верующих на богослужение в храмы.

Святитель Мартин Милостивый, епископ Турский († ок. 400; пам. 12 октября) назван так за свою благотворительность и попечение о бедных. Он был военачальником при императоре Юлиане Отступнике (361-363) и отличался храбростью. Когда варвары напали на империю, по приказу императора святой Мартин со своим отрядом вышел из города, чтобы сразиться с ними. Встретив на дороге замерзающего нищего, он разрезал свой военный плащ и половину отдал нищему. Ночью святому явился Господь Иисус Христос, одетый в половину его плаща, и пообещал победу над неприятелем, что вскоре и свершилось. Позже Мартин стал епископом Турским. Он постоянно заботился о больных, нищих, голодных, получив за это прозвание Милостивого.

Ни один святой не пользовался такой посмертной славой на христианском Западе, как Мартин Турский. О почитании его свидетельствуют тысячи храмов и поселений, носящих его имя. Только во Франции - 230 коммун и более 4000 храмов носят его имя. В средневековой Франции он был святым национальным. Его базилика в Type была величайшим религиозным центром меровингской и каролингской Франции, его плащ ('cappa' - лат.) - государственной святыней франкских королей. Они брали ее в военные походы. Для ее хранения в Париже построили специально здание и стали его называть "капелла" (от слова 'сарра'), а священника, который отвечал за хранение плаща св.Мартина Турского, называли капелланом.

Есть мнение, что синий цвет во французском триколоре - это цвет плаща св.Мартина (кстати, красный - в честь св.Дионисия, основателя аббатства Сан-Дени). Во французском языке есть выражение "ete de la Saint-Martin" (лето св.Мартина - бабье лето). Благочестивая традиция гласит, что когда в ноябре тело св.Мартина везли хоронить по реке в г.Тур, по пути следования распускались цветы, как летом.

Христианская традиция почитает и других милостивых святых:

свт. Вонифатия Милостивого, еп. Ферентийского (VI в.; пам. 19 декабря);

преп. Феофана Милостивого, Газского (пам. 29 сентября);

прав. Филарета Милостивого Пафлагонянина († 792; пам. 1 декабря);

свящмч. Зотика Сиропитателя, Константинопольского пресвитера (IV в.; пам. 30 декабря);

преп. Сампсона Странноприимца († ок. 530; пам. 27 июня).

Жизнь каждого из них - это вдохновляющий пример христианского служения милосердия для многих поколений.

Есть и более близкие к нам по времени выдающиеся подвижники, которые избрали целью своей жизни служение милосердия. Одной из них стала святая преподобномученица Елизавета Федоровна Романова (1864 - 1918), оставившая яркий след в истории Российского государства, отечественной благотворительности и ставшая в новейшее время символом возрождения церковной диаконии.

В ее судьбе соединились на первый взгляд казалось бы трудносовместимые вещи. Элла Дармштадтская - вторая дочь великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы, внучка английской королевы Виктории - стала российской великой княгиней Елизаветой Федоровной, всей душой полюбила свою новую родину, жертвенно ей служила и приняла здесь мученическую смерть.

Она была лютеранкой по происхождению, носила имя католической святой Елизаветы Тюрингенской (XIII в.), которая была канонизована за подвиги милосердия и примером которой Великая княгиня вдохновлялась всю жизнь. Елизавета Федоровна сознательно, не по обязанности приняла Православие и позже была причислена к лику святых в Православной Церкви.

В 1884 году, когда она выходила замуж, считалось, что в Европе две красавицы - Елизавета Австрийская и Елизавета Дармштадтская, будущая св. препмц. Елизавета. Ее утонченные манеры, обаяние и красота заставили высший свет восхищаться ею. А через несколько лет она принимает обеты крестовых сестер, одевает форму сестры милосердия, ведет практически монашеский образ жизни и посвящает себя больным и обездоленным.

Она вышла замуж и прожила в России 34 года. Через 7 лет после замужества она сознательно, не по обязанности приняла Православие, выучила русский язык так, что говорила почти без акцента.

Выйдя замуж за Великого князя Сергея Александровича Романова и приехав в Россию в 1884 году, она вполне влилась в высший свет и, в соответствии со своим высоким общественным положением занималась благотворительностью сначала в Санкт-Петербурге, а после назначения ее мужа на пост московского генерал-губернатора в 1891 году - и в Москве. В имении своего мужа в Ильинском она также много сделала для облегчения участи местных крестьян.

После гибели мужа, убитого в 1905 году революционером И. П. Каляевым, Елизавета Федоровна начала новую, уединенную и в высшей степени деятельную жизнь, всецело посвятив себя благотворительности.

Размах благотворительной деятельности Елизаветы Федоровны был невероятным даже для начала XX века, когда отечественная филантропия переживала эпоху расцвета.

Елизавета Федоровна участвовала в работе 154 благотворительных организаций, причем не номинально, а глубоко вникая в деятельность этих организаций, вкладывая личные средства, помогая привлекать жертвователей благодаря своему высокому положению в обществе, а также организуя многочисленные благотворительные (как сейчас говорят) фандрайзинговые мероприятия: базары, лотереи, кружечные сборы и пр. Она сама учредила большое число благотворительных организаций, состояла их попечителем и пристально следила за их деятельностью.

Трудно найти сферу социального служения, которая не была бы охвачена покровительством Елизаветы Федоровны. Вот некоторый перечень ее обязанностей:

• Почетная председательница Дома воспитания сирот убитых воинов, Московского городского училища.
• Председательница Елисаветинской женской гимназии.
• Почетный член общества слепых, Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, общества спасения на водах.
• Председательница Палестинского общества.
• Попечительница Военного лазарета на Сивцевом Вражке, комитета о военных госпиталях, комитета передвижных храмов и госпиталей г. Москвы и т.д.

Принято считать, что главными ее творениями было Елизаветинской общество и Марфо-Мариинская община.

Елизавета Федоровна учредила Елисаветинское благотворительное общество попечения о новорожденных детях беспомощных родителей в 1892 году, и лично им руководила. Это общество объединяло целую сеть, как сейчас бы мы сказали, проектов, занимавшихся попечением о сиротах. Елизавета Федоровна была в числе самых крупных жертвователей Обществу, выделившая на развитие более 60 тысяч рублей (60 074 рубля 18 копеек), всего же пожертвований было собрано 1 миллион 211 477 рублей 20 копеек. Всего же за 20 лет Общество призрело 2021 ребенка, в дневных яслях около 3000 детей, а во временных летних яслях для крестьянских детей - 2569 детей, в общей сложности до 7500 детей. Общество по итогам проведенной работы превзошло все первоначальные ожидания.

В 1907 году Елизавета Федоровна приобрела на Большой Ордынке дом с земельным участком, и организовала Марфо-Мариинскую обитель милосердия, уделяя этому большую часть своего времени и средств.

В 1910 году в Марфо-Мариинской обители было 18 сестер, а в 1913 году - 97 сестер. Деятельность Марфо-Мариинской обители была обращена в поддержку бедных, больных и страждущих. Главными направлениями деятельности обители были медицинская помощь населению, призрение детей и попечение нуждающихся, а также духовно-просветительская деятельность.

Сестры служили в бесплатных учреждениях обители: больнице, амбулатории, аптеке, приюте для сирот, воскресной школе, библиотеке, пошивочной мастерской, столовой для бедных, доме для чахоточных женщин. Сестры обители посещали ночлежки, одевали, обували, лечили, трудоустраивали нуждающихся. Они оказывали медицинскую помощь обитателям ночлежных домов печально известной Хитровки, бездомные дети устраивались в приюты.

За короткое время своего существования обитель сумела вовлечь в дела милосердия сотни девушек и помочь тысячам страждущих.

Отдельно говоря о медицинском служении Марфо-Мариинской обители, следует отметить, что для своего времени она была образцовым учреждением здравоохранения.

В больницах и амбулатории с марта 1909 года по ноябрь 1910 года было принято на лечение бесплатно с бесплатной же выдачей лекарств более 1500 бедняков. О высоком уровне организации медицинской помощи в больнице обители говорит факт проведения в 1909 году успешной операции чревосечения одной из Высочайших Особ Императорского Дома Романовых.

С началом русско-японской войны Елизавета Федоровна организовала Особый комитет помощи воинам, предоставляя раненым и больным бесплатное размещение. Елизавета Федоровна сформировала несколько санитарных поездов, открыла госпиталь для раненых, организовала специальные комитеты по обеспечению вдов и сирот погибших.

Во время Первой мировой войны Елизавета Федоровна активно заботилась о помощи русской армии, в том числе раненым солдатам. Тогда же она старалась помочь военнопленным, которыми были переполнены госпитали и, в результате, была обвинена в пособничестве немцам.

В обители Великая княгиня Елизавета Федоровна вела подвижническую жизнь: спала на деревянной кровати без матраса, часто не более трех часов; пищу употребляла весьма умеренно и строго соблюдала посты; в полночь вставала на молитву, а потом обходила все палаты больницы, нередко до рассвета оставаясь у постели тяжелобольных. Сама выхаживала тяжелых, практически обреченных пациентов.

В 1918 году Елизавета Федоровна отказалась покинуть Россию. Весной 1918 года она была заключена под стражу и выслана из Москвы в Пермь. В мае 1918 года вместе с другими членами царской семьи и со своей келейницей инокиней Варварой была сброшена в шахту на окраине Алапаевска. Через три месяца, после занятия города частями армии адмирала А.В.Колчака тела мучеников были извлечены из шахты. Тело Елизаветы Федоровны осталось частично нетленным. Друзья Великой княгини с огромными трудностями вывезли ее тело в Читу, затем в Китай, и в январе 1921 г. захоронили в Иерусалиме в храме св. Марии Магдалины, у подножия Елеонской горы, там, где она и хотела упокоиться.

Официально обитель была закрыта в 1918 году. Покровский собор действовал еще до 1926 года.

В 1992 году Архиерейским собором Русской Православной Церкви великая княгиня Елизавета и сестра Варвара причислены к лику святых как преподобномученицы. Ее изображение есть на западном фасаде Вестминстерского аббатства - статуи мучеников XX века. Великой княгине посвящено несколько православных монастырей и храмов в Белоруссии, России, на Украине.

Исключительно притягателен и убедителен образ самой великой княгини как представительницы царского дома, красавицы и успешной светской дамы, и в то же время активного частного инициатора, организатора и жертвовательницы, принявшей церковные обеты милосердного служения. Она является воплощением идеи объединения разных видов благотворительности, а также личностью, сумевшей изменить привычные для конца XIX - начала XX вв. представления о социальном служении и благотворительности, о роли женщин в обществе и церкви. В новейшее время сама св.Елизавета стала символом возрождения диаконии в России, а после канонизации - небесной покровительницей всех, подвизающихся на этой ниве.

Хотелось бы упомянуть еще об одном подвижнике милосердия и доброделания, талантливом враче и ученом, общественном деятеле и реформаторе, неутомимом филантропе, помощнике и ходатае многих обездоленных людей докторе Гаазе. Народная молва при жизни окрестила его "святым доктором". Невозможно сосчитать, скольким людям помог и сколько жизней спас этот человек, поистине явивший всей своей жизнью высокий пример самоотверженности и человеколюбия.

Фридрих-Йозеф Гааз (1780-1853), немецкий медик, которого в Москве называли Федором Петровичем, происходил из семьи медиков и аптекарей. В 19 лет Гааз уже имел врачебную практику в Вене и пользовался успехом как замечательный офтальмолог. В частности, он вылечил глаза князю Репнину, русскому посланнику при венском дворе. Тот пригласил молодого врача в Россию и посоветовал обосноваться в Москве. В первопрестольной он имел большую частную практику - лечил представителей самых знаменитых и богатых московских фамилий, имел большой доход, особняк на Кузнецком Мосту, владел огромным имением в Тишково с сотнями крепостных и ткацкой фабрикой. Его выезд с великолепными белыми конями считался одним из лучших в городе. В Москве доктор Гааз был не просто успешен, он был знаменит.

Помимо частной практики, Гааз занимался лечением бедных - в Преображенской, Павловской и Староекатерининской больницах, был назначен старшим врачом Павловской больницы.

Во время войны с Наполеоном Федор Петрович стал военным врачом. Он помогал раненым под Смоленском, на Бородинском поле, в сгоревшей Москве. В составе русского войска полковым врачом дошел до Парижа. Освоил русский язык, говорил почти без акцента.

В 1825 году Гааз возглавил Главное аптекарское и медицинское управление города. Говоря сегодняшним языком, Гааз стал главным врачом Москвы.

За год своего председательства в Управлении он навел чистоту во всех больничных учреждениях, починил аптекарские склады, страдавшие от мышей и крыс, завел кошек и включил их в штат аптекарско-медицинской конторы. Многие перестройки Федор Гааз делал за свой счет. У него, конечно же, появилось множество завистников и кляузников среди тех, кто прежде лекарства воровал и списывал на мышей. Градом сыпались доносы.

Гааз вошел в состав Московского попечительного о тюрьмах комитета, где добился поистине невероятных реформ.

Положение заключенных в тюрьмах в те годы было ужасающим: люди содержались все вместе, без деления по полам, возрастам и тяжести преступлений. Заключенных не мыли, почти не кормили, отхожие места не убирались. Помещения не отапливались. Антисанитария была жуткая. С XVII века преступивших закон стали ссылать в Сибирь, а Москва была одним из пересыльных центров.

По настоянию Гааза были существенно улучшены условия в пересыльной тюрьме.

В те времена (20-е годы XIX столетия) на этапе ручные и ножные кандалы заключенных приковывали к длинному пруту. На каторгу шли от трех до шести лет (в срок заключения эти годы не включались). В день проходили от 15 до 25 километров. Прут и сам по себе был тяжелый, а на него еще "нанизывалось" 20-40 человек - разного роста, возраста, тяжелобольные, без ноги или руки. С обоих концов прут держали солдаты. Гааз добился, чтобы вместо прута сделали цепь, которая позволила бы заключенным передвигаться более свободно. На цепь приковывалось по пять-шесть человек определенной комплекции, чтобы им было вместе легче идти. Причем на цепи вели только рецидивистов и тех, кто совершил тяжелые преступления. Всех остальных, по настоянию доктора Гааза, освободили и от цепи. Гааз настоял на том, чтобы женщины, больные, дети и старики не шли пешком, а ехали на телегах.

У ссыльных ручные кандалы весили около 16 кг, ножные - примерно 6 кг. Часто они стирали запястья и щиколотки до кости, зимой сильно обмораживали, а летом от них развивался ревматизм. Гаазу не удалось добиться полной отмены кандалов, и он занялся экспериментами. Месяц носил кандалы сам, пока не подобрал такой размер оков, что они были не очень тяжелы и не очень легки - 5-7 кг. С внутренней стороны кандалы обивались телячьей или свиной кожей, чтобы не обмораживались и не стирались руки и ноги. Эти кандалы утвердили, и они стали повсеместно применяться в России. Их называли "гаазовскими" кандалами.

По его ходатайству на выходе из Москвы было устроено место, где заключенные могли сесть, попрощаться с родными. Там же сердобольные москвичи раздавали этапируемым еду. Знаменитые булочники Филипповы поставляли всем заключенным ситные калачи: их специально пекли на соломе, на хорошо просеянной муке, они очень долго не черствели и помогали в дороге.

Гааз иногда сопровождал заключенных и после выхода из Москвы. Разговаривая, шел с ними по Владимирскому тракту. По требованиям доктора тракт выровняли и по обочинам устроили специальные навесы, чтобы в случае дождя заключенные могли укрыться.

Много сил и средств тратил он на выяснение справедливости приговоров, и благодаря его усилиям не одна сотня невинно осужденных людей была оправдана. Для оформления соответствующих документов сам содержал целый штат курьеров. Гааза считают "первым русским правозащитником".

Самые тяжкие и закоренелые преступники относились к нему с чрезвычайным почтением. Он входил всегда один в камеры опасных арестантов - с клеймами на лице, наказанных плетьми и приговоренных в рудники без срока, - оставался там подолгу наедине с ними. И не было ни одного случая, чтобы мало-мальски грубое слово вырвалось у ожесточенного и пропащего человека против Федора Петровича. А он старался выполнять их просьбы. Заключенные говорили о нем: "У Гааза нет отказа".

Много сил Федор Гааз уделял и Московскому тюремному замку, ныне Бутырской тюрьме. Добился улучшения условий содержания заключенных, организовал для них мастерские: портняжную, сапожную, столярную, переплетную.

На Воробьевых горах Гааз устроил тюремную больницу на 120 коек. Ввел сиделок в мужских отделениях, чего раньше не было. Обязательно сам обходил всех пациентов.

Как-то Бутырскую тюрьму посетил император Николай I. Ему донесли, что некоторые заключенные симулируют, а Гааз их покрывает. Николай стал укорять доктора, тот упал на колени. Император говорит: "Ну, полно, Федор Петрович, я вас прощаю". А тот отвечает: "Я не за себя прошу, а за заключенных. Посмотрите, они слишком старые, чтобы отбывать наказание. Отпустите их на волю". Император был настолько растроган, что пятерых освободил.

Неподалеку от Бутырской тюрьмы Гааз организовал приют для детей, родители которых там отбывали наказание. В ту пору жена и дети часто были вынуждены ехать за осужденным отцом в ссылку. Чтобы облегчить их участь, Гааз устроил дом дешевых квартир для жен заключенных и школу для детей сосланных родителей. Сам написал и издал для детей учебники.

Забота доктора Гааза простиралась не только на заключенных. Большую часть своего времени он тратил на обыкновенных больных людей, которые нуждались в его помощи и участии. И в этом он был не менее самоотвержен.

В 1844 году по инициативе Гааза и на собранные им средства в Москве открылась Полицейская больница, где бесплатно лечили всех обездоленных. В народе ее называли Гаазовской. Сюда доставляли бездомных, обмороженных, беспризорных детей, неизвестных, сбитых экипажами или пострадавших от нападений разбойников. Их поднимали на ноги, а потом старались помочь устроиться: детей определяли в приюты, стариков в богадельни. Руководил больницей доктор Гааз. Здесь же он и жил последние десять лет, он занимал две маленькие комнатки.

Гааз жил очень скромно: просыпался около шести утра, пил настой на смородиновом листе, молился. С половины седьмого и до 8-9 часов утра вел прием страждущих. Затем ехал в пересыльную тюрьму на Воробьевы горы, в 12 часов он обедал - кашей, овсяной или гречневой - и отправлялся в Бутырку. После этого объезжал свои больницы. Вечером опять посещал храм Петра и Павла, ужинал - опять же гречневой кашей или овсянкой на воде без соли и сахара - и возвращался в больницу. Прием порой продолжался до 11 часов вечера. К часу ночи Гааз засыпал. И так изо дня в день.

Удивительно, как Гааз везде успевал. Ездил он в старой пролетке. Изначально у него была четверка с каретой, но со временем он ее продал - вместе с домом, картинной галереей, суконной фабрикой и загородным поместьем, - чтобы деньги раздать заключенным и нищим. В старости для езды по городу Гааз покупал на конном рынке лошадей, предназначенных на убой, и тихонько ездил на них, а когда они по болезни и старости отказывали окончательно, отпускал их свободно доживать свой век, а сам вновь покупал таких же изношенных, спасая их от бойни.

Во многих делах Гаазу помогал митрополит Московский Филарет (Дроздов). Он ходатайствовал за Гааза перед императором и погашал многие жалобы на доктора. Свт. Филарет был вице-президентом Московского отделения тюремного комитета. Однажды во время заседания Гааз начал в очередной раз доказывать, что некоторые заключенные-рецидивисты вовсе не так виновны, как представляет их суд. Святитель сказал: "Что вы все защищаете рецидивистов, без вины в тюрьму не сажают". Гааз ответил: "А как же Христос? Вы забыли о Христе!" Все опешили. Свт. Филарет встал и сказал: "Федор Петрович, в этот момент не я Христа забыл, а это Христос меня покинул". После этого до конца дней между свт. Филаретом и доктором Гаазом установилась крепкая дружба.

После кончины в 1853 году католика Федора Гааза с благословения митрополита Филарета отпевали в православном храме и похоронили в Лефортово на Немецком кладбище. Сбережений у доктора не было, так что погребение организовали за счет полицейского управления. На его похороны пришло более 20 тысяч человек из 170 тысяч живущих в то время в Москве. На могиле доктора поставили скромный камень и крест. Со временем бывшие заключенные оплели оградку могилы "гаазовскими" кандалами.

Биограф доктора Гааза, знаменитый русский юрист А.Ф.Кони писал: "Федор Петрович понимал, что христианский идеал не есть нечто, чем можно любоваться лишь издали. Для него этот идеал был маяком, светочем, освещающим жизненный путь. Посвятив себя всецело добру и милосердию, Федор Петрович показал, как следует идти по этому пути". Своим бескорыстием и энтузиазмом Гааз заражал людей, благодаря его усилиям многие обеспеченные горожане стали жертвователями.

В 2011 году в римско-католической архиепархии Кёльна начался канонический процесс причисления Фёдора Гааза к лику блаженных. А 9 января 2016 года во время торжественной мессы в кафедральном соборе в Москве была открыта епархиальная стадия процесса канонизации Слуги Божия Фридриха Йозефа (Фёдора Петровича) Гааза, называемого "святым доктором Москвы".

В истории христианской Церкви немало выдающихся примеров личной диаконии, которые служат вдохновением для других верующих. Не каждый человек способен на такое самоотречение и такие подвиги, как д-р Гааз или прмчц. Елизавета. Вместе с тем мы знаем, что доброделание - это безальтернативная задача каждого христианина. И здесь уместно вспомнить слова д-ра Гааза: "Торопитесь делать добро! Не стесняйтесь малым размером помощи, которую вы можете оказать в том или другом случае. Пусть она выразится подачею стакана свежей воды, дружеским приветом, словом утешения, сочувствия, сострадания, - и то хорошо…"