Некоторые вопросы духовного окормления ВИЧ-инфицированных

Игумен Мефодий (Кондратьев)

ВИЧ/СПИД поставил ряд непростых вопросов перед духовниками. В данной статье делается попытка ответить на некоторые из них.

Первоначальное мнение о СПИДе, наиболее укоренившееся среди православных после появления первых достоверных сведений об этой болезни, может быть кратко выражено следующим образом: "Это очень своевременная болезнь. Передается эта болезнь таким образом, что заболевают ею почти исключительно наркоманы, гомосексуалисты, а также проститутки и их клиенты. Бог послал в мир такую болезнь, чтобы замедлить динамику распространения греха среди людей. Одни через страх заразиться удерживаются от этих грехов, тогда как сами распространители духовной заразы избирательно наказываются смертью". Хотя говорить об этом вслух, публично не принято, думаю, что значительная часть православных в нашей стране и по сей день придерживается относительно СПИДа именно этого мнения.

Несомненно, такому взгляду на болезнь присущи упрощение и однобокость, связанные как с недостатком сведений о самой болезни, так и с незнанием ситуации со СПИДом за пределами Европы, особенно в странах Африки и Азии. Но было бы несправедливо обвинять людей, думающих так, в злорадстве и жестокости сердца. Не следует забывать - у них несколько иной взгляд на мир, иное понимание добра и зла, иное видение блага, чем у людей нерелигиозных. Радость православных совсем не в том, что ушли из жизни некоторые люди, хотя бы и носители греховной заразы, а в том, что вследствие их удаления из тела человечества, само это тело духовно оздоровилось. Подобно и любой нормальный человек радуется после хирургического удаления у близкого ему человека раковой опухоли не тому, что больному укоротили один из его органов, и он стал инвалидом, а тому, что больной не умрет вскоре, а еще поживет после операции некоторое время. О гибели даже самых отчаянных грешников, выбитых СПИДом, в особенности об ушедших без покаяния, церковная паства скорбит не менее прочих людей.

Говоря о СПИДе как о наказании Божием, православные употребляют термин "наказание" только в смысле скорбного и болезненного для наставляемых вразумления, предупреждения свыше, а не в значении кары Божией. Представление о карающем, одержимым жаждой справедливого воздаяния за грехи Боге абсолютно чуждо сознанию Восточной Церкви. Для нас Бог, даже в "гневе" Своем, всегда любящий Бог Отец, мы не научены и не умеем видеть Его иначе. Мы также не научены думать, что на земле что-либо может происходить помимо Его воли и ведения. Появление ВИЧ - не исключение. Не получается ли тогда, что выступая на борьбу со СПИДом, мы противимся воле Божией? Тем более что СПИД в какой-то мере замедляет греховное разложение мира? Но также не без ведения и воли Божией проникло в этот мир зло, и "мир во зле лежит" (1Ин 5.19). Что же нам в таком случае думать о зле, не устраниться ли нам от всякого сопротивления ему?

Не все, что происходит на земле, угодно Богу, хотя все неугодное Ему попущено Им. Для разъяснения данного положения дадим слово преподобному авве Дорофею: "Все бывающее бывает или по благоволению Божию, или попустительно, как сказано у Пророка: Аз Господь Бог, устроивый свет и сотворивый тьму (Ис. 45, 7). И еще: или будет зло во граде, еже Господь не сотвори (Ам. 3, 6). Злом здесь названо всё, что отягощает нас, т. е. всё скорбное, бывающее к наказанию нашему за порочность нашу, как то: голод, мор, землетрясение, бездождие, болезни, брани - всё сие бывает не по благоволению Божию, но попустительно, когда Бог попускает этому находить на нас для нашей пользы. Но Бог не хочет, чтобы мы сего желали или сему содействовали. Например, как я сказал, бывает попустительная воля Божия на то, чтобы город был разорён, но Бог не хочет, чтобы мы - поелику есть Его воля на разорение города - сами положили огонь и подожгли оный, или чтобы мы взяли топоры и стали разрушать его. Также Бог попускает, чтобы кто-нибудь находился в печали или в болезни, но хотя воля Божия и такова, чтобы он печалился, но Бог не хочет, чтобы и мы опечаливали его, или чтобы сказали: так как есть воля Божия на то, чтобы он был болен, то не будем жалеть его. Этого Бог не хочет; не хочет, чтобы мы служили таковой Его воле. Он желает, напротив, видеть нас столь благими, чтобы мы не хотели того, что Он делает попустительно.

Но чего Он хочет? Хочет, чтобы мы желали воли Его благой, бывающей, как я сказал, по благоволению, то есть всего того, что делается по Его заповеди: чтобы любить друг друга, быть сострадательными, творить милостыню и тому подобное - вот воля Божия благая".

Получив исчерпывающее разъяснение от преподобного, мы можем с легким сердцем сделать важный вывод относительно СПИДа: православные по совести и со всей энергией могут включиться в активную борьбу с этой смертельной болезнью, и вместе могут искренно благодарить за нее Бога, как и за всякое иное скорбное попущение Божие. Вывод о необходимости борьбы со СПИДом станет еще более очевидным, если мы вспомним, что ВИЧ заражаются не одни только отчаянные грешники, но среди инфицированных немало совсем неповинных в употреблении наркотиков и никогда не предававшихся разврату людей. Этой болезнью болеют и от нее умирают даже невинные младенцы. Да и многие из грешников не навсегда погрязают в грехе, но оставляют его и оплакивают. Если в порочный период своей жизни они заразились смертельной болезнью, то как же нам не бороться за продление их жизни, когда они вступили на путь покаяния? И о погибели даже самых нераскаянных грешников подобает не радоваться, согласно учению Церкви, а скорбеть.

Во многих случаях молодой человек, получив от врачей извещение об обнаружении у него ВИЧ-инфекции, переживает это событие, как произнесение над ним смертного приговора. В настоящее время данный диагноз является одновременно извещением и о гражданской смерти инфицированного вирусом иммунодефицита: о крайне негативном отношении к этим больным нашего общества известно всем. Юное создание с не устоявшимся мировоззрением испытывает сильнейшее потрясение, которое необходимо как-то пережить и осмыслить, и в которое, одновременно, страшно посвятить даже родных людей, а зачастую объективно невозможно заговорить об этом именно с наиболее близкими людьми. Вот в это время и может начаться глубокое общение, или состояться самый первый разговор обеспокоенных диагнозом юноши или девушки с духовником.

Так либо иначе, тема смерти неизбежно станет одной из основных в разговоре, поскольку мысль о смерти властно вошла в сознание ВИЧ-инфицированного. Но является ли это памятование о смерти благодатью смертной памяти, которую так высоко ценят православные подвижники? Необходимо разобраться. Сделаем это с помощью цитаты из книги старца Софрония (Сахарова) "Видеть Бога, как Он есть".

"Вечен ли я, как и всякий другой человек, или все мы сойдем во мрак небытия? Этот вопрос из прежде спокойного созерцания ума становился подобным неоформленной массе раскаленного металла. В глубоком сердце поселилось странное чувство - бессмысленности всех стяжаний на земле. Все, что подлежало тлению, обесценивалось для меня. Когда я смотрел на людей, то прежде всякой мысли я видел их во власти смерти, умирающими, и сердце мое наполнялось состраданием к ним. Я не хотел ни славы от "мертвых", ни власти над ними; я не ждал, чтобы они меня любили. Я презирал материальное богатство и не высоко ценил интеллектуальное, не дававшее мне ответа на искомое мною. Если бы мне предложили века счастливой жизни, я не принял бы их. Мой дух нуждался в вечности, и вечность, как я понял позднее, стояла предо мною, действительно перерождая меня.

Смертная память есть особое состояние нашего духа, совсем не похожее на всем нам свойственное знание, что в какой-то день мы умрем. Она, сия дивная память, выводит дух наш из земного притяжения. Будучи силою, Свыше сходящею, она и нас поставляет выше земных страстей, освобождает от власти над нами временных похотей и привязанностей, и тем делает нас естественно свято живущими. Хоть и в негативной форме, она, однако, плотно прижимает нас к Вечному".

Необходимо отметить, что благодать смертной памяти в той или иной степени знакома всякому монаху: без ее помощи невозможно решиться на отречение от мира в должной степени. Это отречение имеет три ступени: телесное оставление всех богатств и стяжаний мира, оставление прежних нравов и порочных страстей, отвлечение ума от всего настоящего и видимого ради созерцания будущего и желания невидимого. Нельзя сказать, что эта благодать является достоянием всякого без исключения христианина. Даруется ли она пришедшему за результатом анализа на наличие у него ВИЧ-инфекции юноше вместе с утвердительным диагнозом? Проще всего обратиться за ответом к одному из них: "Есть батюшки, которые думают, что ВИЧ-инфицированные имеют память смертную, и это подвигает их на духовную жизнь и аскезу, но меня ВИЧ-статус подвигает на другое. Благодаря нему, думаю более о трезвой жизни с Богом по Его заповедям, потому что прежде ее у меня не было. Размышляю о том, как жить дальше, как лечиться, ведь мне всего 28 лет. Не могу сказать, что не задумываюсь о том, как буду умирать, скорее даже знаю, как хочу умереть - христианской мирной кончиной. Но не имею сил и не считаю нужным думать об этом постоянно, иначе впадаю в депрессию".

Получив свидетельство о наличии у него ВИЧ, человек не получает вместе и благодать смертной памяти, но испытывает потрясение от ясного осознания конечности и хрупкости своего земного существования. В его глазах ценность всех элементов земного бытия стремительно возрастает, с неожиданной силой заявляет о себе жажда жизни. Совершенное по выразительности описание предельной степени такого состояния дает, опираясь на свой личный опыт, Ф. М. Достоевский в романе "Идиот", раскрывая внутренний мир приговоренного к смерти преступника в последние минуты перед казнью. В действительности благодать смертной памяти и энергия данного чувства совершают в душе человека противоположную относительно земных ценностей работу: первая обесценивает все, что не перейдет за врата смерти, вторая учит благоговеть перед каждой земной радостью и пробуждает в юном сердце горячее желание насытиться ей. Жажда жизни (жить) и жажда вечности противостоят друг другу. Духовник должен отчетливо понимать, какая из этих двух энергий владеет человеком, когда тот заговорил с ним о жизни и смерти. Поскольку смертная память встречается много реже, то, как правило, духовник должен использовать счастливую возможность помочь пришедшему на беседу юноше правильно расставить иерархию ценностей жизни, посоветовав удалить из нее греховную нечистоту и указав, каким путем можно этого достичь. Он в силах поддержать молодого человека, начавшего трепетно относиться к своей жизни, в решимости закончить бездумно прожигать ее по образу прежних дней. Необходимо не упустить шанса дать жизни юного создания новое непорочное наполнение, примирить его с Богом. Наоборот, если человеку, испуганному диагнозом о неизлечимой болезни, начать прямую проповедь о вечной жизни, о смерти как неизбежной участи всех людей и о возможности ее пришествия в любой день для каждого человека, о реальной призрачности и скоротечности всех земных радостей, о будущем суде и необходимости оплакать греховную жизнь, приведшую к смертельному заражению - то такая проповедь не найдет отклика в душе юноши, не будет воспринята конструктивно. Она может просто добить его. Подобное поучение лучше приберечь для ищущих монашества. Не следует загонять пришедших за поддержкой и утешением в состояние уныния и отчаяния.

Заканчивая эту часть статьи, необходимо добавить, что далеко не все воспринимают извещение о ВИЧ/СПИДе подобным образом, но переживающие его иначе гораздо реже выходят на контакты со священником. Те же, кто обратился за советом к православному батюшке, кроме вопроса о жизни и смерти, часто задают вопрос о возможности для них супружеской жизни, желают знать, могут ли они получить на брак церковное благословение?

Что думают о браке ВИЧ-инфицированных духовники? Поскольку опроса священнослужителей на данную тему, как кажется, никто не проводил, то позволю дать ответ на означенный вопрос на основании мнений об этом некоторых духовников, услышанных мною непосредственно, либо через посредство третьих лиц. Ответ ни для кого не будет неожиданным: можно свидетельствовать отсутствие единого мнения о браке ВИЧ-инфицированных среди духовников. Более того, выявляется желание уклониться от ответа на данный вопрос у некоторой части духовенства, а иные, как оказывается, не желают даже думать об этом, наивно полагая, что лично их эта проблема никогда не коснется. Неудивительно, что ВИЧ-инфицированные в такой ситуации сами принимают решение о браке и ставят своих духовных руководителей, не занявших убедительной позиции по данному вопросу, перед свершившимся фактом.

В чем же камень преткновения для духовников? Выделим два наиболее сложных момента для принятия решения о браке ВИЧ-инфицированных: это, во-первых, вопрос о рождении в таком браке здоровых детей и о возможности затем больным родителям своих детей воспитать, не оставив их сиротами, а во-вторых, вопрос о контрацепции (конкретно - о презервативах). Острота первого вопроса устраняется после приобретения достоверной информации о возможности рождения свободных от ВИЧ-инфекции детей у ВИЧ-инфицированных родителей, и после ознакомления с эффективными методами терапии и паллиативной помощи самим больным. Нет необходимости более о нем говорить. Но со вторым вопросом ситуация гораздо сложнее: все упирается в отсутствие достаточно определенного богословского осмысления сексуальных отношений в православном вероучении.

Попытаемся разобраться с болезненным вопросом о допустимости использования презервативов для случая брака ВИЧ-инфицированных. Чтобы ответить на него, необходимо прежде выяснить, имеют ли сексуальные отношения в браке свою собственную ценность или всецело подчиненную целям деторождения? Хорошо известно, что думают об этом католики. Папа Павел VI в энциклике Humanae Vitae (1968 год), в полном согласии с многовековой традицией, берущей начало от учения о браке блаженного Августина, утверждает: "Церковь, призывая людей к соблюдению норм естественного закона, изъясняемого в ее неизменном учении, учит, что всякий, любой брачный акт должен быть открытым к передаче жизни". Изменения в католическом учении о браке, начавшиеся после II Ватиканского Собора, не затронули этого фундаментального положения вероучения. Но если каждый брачный акт должен быть открыт к зачатию, и за сексуальными отношениями не признается никакой независимой ценности, то контрацепция в любой ситуации недопустима. Потому ВИЧ-инфицированным католикам приходится смиряться перед следующим ответом: "Поскольку вне возможности зачатия половой акт теряет всякую ценность и является бессмысленным и греховным наслаждением, то либо откажитесь от презервативов, либо откажитесь от сексуальных отношений в браке". Но больные не имеют сил этот совет понести, а сострадающие инфицированным больным католики, в том числе и клирики, также не желают с этим жестким советом смириться: в католичестве наблюдается серьезный кризис в связи с означенной проблемой.

Православное учение о браке отличается от учения католического. Нет необходимости что-либо в нем существенно менять, оно справляется с вызовами нового времени, хотя требуется его восполнение в тех областях, которые недостаточно проработаны. В зоне умолчания находится вопрос о сексуальных отношениях в браке. Именно благодаря тому, что не все здесь продумано и не дано по этому вопросу окончательных определений, есть возможность высказывать о нем богословские суждения.

Божие благословение первым людям: "плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею" (Быт. 1, 28) дано еще в раю. Образ райского размножения сокрыт от нас, но Святые Отцы, мнения которых на эту тему сохранились, отказываясь рассуждать о том, каким он был, согласно утверждают, что он отличался от известного ныне. В падшем мире люди размножаются по образу животных. Но сексуальные отношения личностных существ и размножение животных нельзя уравнивать, они далеко не одно и то же. На это, в частности, указывают:

• чувство стыда у людей
• наличие девственной плевы у девушек и ее отсутствие у самок прочих млекопитающих
• наличие оргазма у женщин и его отсутствие у самок животных
• соединение в половом акте лицом к лицу из всех млекопитающих только у людей.

Два последних пункта подсказывают, что сексуальные отношения в браке имеют собственную ценность, не подчиненную всецело цели чадородия. Общение лицом к лицу во время полового акта открывает супругам некоторое сокровенное знание друг о друге: "Адам познал Еву, жену свою" (Быт. 4, 1). Отметим, что "в Евангелии от Иоанна "жизнь вечная", даруемая нам Христом, сопровождается предикатом "знать", "познать", что соответствует еврейскому слову, обозначающему брачные отношения между мужчиной и женщиной: "Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин.17, 3)" (Яннарас Х. "Вера Церкви").

Приняв мнение о собственной ценности сексуальных отношений, вернемся к вопросу о контрацепции. Единственным допустимым методом предохранения от зачатия является календарный метод. Автору статьи известно мнение о нем авторитетного духовника о. Иоанна Крестьянкина: "Этот метод даже исповеди не подлежит, ибо это метод разумного воздержания. Всем и все рекомендуют делать с рассуждением и это естественно и не предосудительно". Но, как мы понимаем, в случае ВИЧ-инфицированных основная проблема не в предохранении от зачатия, а в заботе о здоровье "второй половины". Указание на календарный метод не упраздняет проблемы. Даже если оба супруга ВИЧ-положительны, у них может быть различный тип вируса и разная вирусная нагрузка. Невозможно уклониться от неудобного для духовников вопроса о презервативах. Почему сложно решиться отвечать на него? Потому, что, с одной стороны, необходимо помнить церковный запрет на контрацепцию и учитывать жесткую позицию ревнителей благочестия, с другой стороны, нельзя отмахнуться от ставящих себя "вне закона" и угнетенных этим вступивших в брак православных ВИЧ-инфицированных, отнюдь не настроенных жить в браке "как брат и сестра". Необходимо найти ответ понятный и приемлемый для обеих сторон.

В поиске решения укажем не менее сложную проблему совсем в другой области, ознакомимся с ясным церковным ответом, сотни лет принятым церковной полнотой по этой схожей проблеме. Посмотрим, нет ли возможности подход, выработанный там, применить как алгоритмом для решения вопроса об использовании презервативов в браке ВИЧ-инфицированных.

Вспомним, что думает Церковь об участии православных в военных действиях. Каноническое правило 13 Василия Великого гласит: "Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержались от приобщения токмо святых Таин". Как его понимать? Церковь благословляет своих чад на войну в защиту веры и отечества, благословляет на самопожертвование, но не может благословить на убийство, не оправдывает ненависти к врагу. Увы, война без уничтожения врага на поле брани не происходит. Даже в этом случае за вынужденное убийство следует приносить покаяние. Насилие над мирным населением и издевательства над пленными абсолютно недопустимы. Преклоняясь перед подвигом защитников святынь веры и рубежей отечества, Церковь, в то же самое время призывает православных воинов принести покаяние, как за каждое убийство противника, так и за всю злобу и ненависть, за жестокость и безжалостность, которые овладевали ими в бою. Только при ясном разграничении в сознании солдат того, что следует воспевать, от того, что достойно плача, они сами будут стремиться обуздывать себя и тем минимизировать трагические последствия войны.

Вернемся к обсуждаемой теме. Церковь благословляет брак ВИЧ-инфицированных и всю полноту их супружеского общения. Церковные пастыри не могут настаивать на полном оставлении сексуальных отношений в совместной жизни инфицированных супругов, поскольку не отрицают независимой от цели чадородия значимости этих отношений. Церковь благословляет и вменяет в святую обязанность людям, вступившим в брак, заботиться о здоровье друг друга. Духовники понимают, что забота о здоровье "второй половины" вынуждает ВИЧ-инфицированных, связанных узами брака, в моменты половой близости использовать презервативы. Все же выход за границы допустимого следует признать, и потому ВИЧ-инфицированным супругам необходимо приносить покаяние. Духовники не имеют власти благословить использование презервативов, но должны в данном случае быть предельно снисходительными к инфицированным: не следует отлучать их от участия в церковных Таинствах. Понимание того, что контрацепция в данной ситуации является снисхождением, а не позволением, поможет зараженным не превратить возможность иметь сексуальную составляющую супружеских отношений в повод полностью отбросить всякое воздержание на брачном ложе. Думается, что временной интервал, в который они могут позволить себе сексуальную близость, не должен превышать того, который имеется в распоряжении здоровых супругов, применяющих неукоризненный календарный метод воздержания.

Если представленный здесь подход к вопросу о контрацепции для случая ВИЧ-инфицированных кому-то кажется слишком сложным и внутренне противоречивым, то интересно знать, не кажется ли ему таковым же отношение Церкви к войне? Впрочем, признает ли церковное сознание такой подход своим, или предложит иное, более точное решение, вновь покажет время.

Закончив рассмотрение болезненного вопроса, необходимо сделать важное примечание. Есть причины, по которым следует не очень громко говорить о том, что сексуальная составляющая брачных отношений имеет самостоятельную ценность, независимую от целей деторождения. Во-первых, это пока что только богословское мнение, которое разделяет автор статьи, но с которым согласны далеко не все. Некоторые придерживаются мнения, узаконенного в католической церкви. Во-вторых, проповедники сексуальных наслаждений могут выставить его как довод против церковной практики: если сами церковники согласны, что сексуальное общение супругов имеет самостоятельную значимость, то по какой причине Церковь запрещает применение контрацепции? Надо устранить возможность нападения на Церковь с этой стороны.

Установления и заповеди Божии имеют не одинаковую силу и степень достоинства: есть большие и меньшие заповеди. Когда ситуация подпадает под действие сразу двух заповедей, которые предлагают разные решения, тогда большая заповедь отменяет меньшую, но не наоборот. Некоторые примеры. В Ветхом Завете Бог дал установление о хранении субботы и об обрезании. Второе установление больше первого, и Иисус Христос указывает, что второе в случае совпадения упраздняет первое: "в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны" (Мф. 12, 5). Еще пример: Бог учит и справедливости и милосердию. Соотношение между ними таково, что справедливость не может упразднить милосердия, тогда как "милость превозносится над судом" (Иак. 2, 13). Последний пример. Имеем заповедь: "Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле" (Исх. 20, 12). Но эта заповедь не того же достоинства, что заповедь о любви к Богу: "Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня" (Мф. 10, 37). В некоторых случаях заповедь о любви к Богу упраздняет заповедь о любви к родителям: "если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником" (Лук. 14, 26). Обратное всегда неверно.

Благословение "плодиться и размножаться и наполнять землю" дано в раю и сохранило всю свою силу в падшем мире. Благословение независимого от цели размножения сексуального общения супругов - меньшего достоинства, дано после падения прародителей и вследствие утраты людьми райского образа бытия. Оно, как отмечалось, не очевидно и многими оспаривается. Применяя к данным благословениям только что рассмотренный принцип, вынуждаемся сказать, что сексуальные отношения супругов, хотя значимы, не должны устранять возможность зачатия там, где оно возможно. Получаем в результате вывод, который совпадает с церковной позицией: контрацепция полностью воспрещена, календарный метод не предосудителен. При таком подходе в календарном методе не видится и лукавства. Но если считать, что "всякий, любой брачный акт должен быть открытым к передаче жизни", и при этом советовать придерживаться календарного метода, то лукавство есть: брачные акты в период, когда зачатие невозможно, закрыты к передаче жизни.

ВИЧ/СПИД явился вызовом не только для медиков, но и для общества в целом, он поставил целый ряд непростых духовно-нравственных вопросов. Подобно наркомании ВИЧ/СПИД не только болезнь, но вместе социальное и духовное явление. Необходимость участия Церкви в разрешении всей совокупности поставленных болезнью проблем никем особо не оспаривается. При этом требуется не только теоретическое осмысление возникшей в связи с ВИЧ-инфекцией ситуации, отдельным моментам которой посвящена данная статья, но и активная практическая деятельность служителей Церкви в совместном с медиками, психологами и социальными работниками противодействии ВИЧ/СПИДу. Соединение усилий на данном поприще из возможности должно стать реальностью.